— Последний раз, — я говорю это себе твердо, плюя на то, как смотрят на меня прохожие.
Дверь продуктового магазина открывается как раз в тот момент, когда я собираюсь переходить улицу рядом с ним. Тот самый врач удивленно смотрит на меня, держа в руках пакет полный еды. Черт, как можно столько много жрать? Я опускаю голову и уверенно иду к пешеходному переходу, лишь бы этот идиот, что сунул мне «билетик» не узнал меня окончательно.
— Только не говори, что снова пошла туда, — бросает он мне в спину.
Люди начинают пялиться. Я злюсь. Меня ждет моя семья. Нет мне дела до этого идиота.
— Вмажешься сейчас — тебя уже будет не откачать, — от этих слов я встаю, как вкопанная.
Сволочь еще и прилюдно это говорит!
— Я вообще-то в магазин, умник, — раздраженно говорю я и гордо разворачиваю свою тощую фигуру. — Захотела апельсинового сока… да, сока.
Со стороны моя ложь кажется смешной, но мне без разницы, лишь бы отвязался.
— Вообще-то здесь продают хороший и недорогой сок, — говорит он серьезно.
— Да, скажи еще, что и тампоны тут хорошие есть.
— Вот уж в чем не разбираюсь, — он пожимает своими широкими плечами и нажимает на кнопку у пульта сигнализации.
— Я пошла.
Устремляюсь вернуться на путь своей молитвы всевышнему предвкушению и наслаждению. Дырявые кеды шлепают по асфальту, неся меня против ветра, словно это сандали Гермеса. Во рту пересыхает, а глаза вновь начинают слезиться. Надеюсь, он отвяжется. Знаю, что он смотрит на меня. Внимательно следит. Такому человеку как я, должно быть, плевать на подобное внимание. Пусть думает, что думает, он не вправе меня судить. Но…
Позорно залетаю в двери булочной напротив, где будь у меня сейчас не «серое» обоняние, я бы почуяла восхитительный аромат выпечки «Мадам Сью», как гласила обшарпанная вывеска.
Наблюдаю, как он загружает пакет на заднее сидение.
— Что-то подсказать? — тонкий голосок обращает на его обладательницу внимание, поворачиваюсь и поражаюсь, как не вяжется её голос с толстым, словно у кита, телом.
— Нет, — быстро говорю я, ожидая, пока чертов врач-из-приемной уедет на своем дурацком черном седане.
— Если не будете ничего покупать, то попрошу вас выйти, девушка.
Кит с волосами, больше похожими на овечью шерсть, с пренебрежением смотрит на меня из-за небольшой лавочки. Закатываю глаза.
Через две минуты я с булкой выхожу на улицу, а его физиономия уже на этой стороне дороги.
— С маком, кто бы сомневался, — его лицо столь серьезно, что я не могу определить сарказм ли это. — Поехали.
— Еще чего, — но меня не слушают и нагло хватают за запястье. — Эй, я сейчас закричу!