Мягкий. Чертовски мягкий. Облачко желтого цвета с запахом дешевого табака и духов. Я люблю его. Это моя вселенная. Все резко обретает смысл, окружение взрывается красками, а ты улыбаешься. К чему все запары о жизни, когда есть героин?
Но, стойте. Все вдруг глохнет. Я не слышу музыку, не слышу голоса моей семьи, и мне вдруг делается столь больно, сколь было хорошо до этого. Мое дыхание замедляется, все видится тускло и неинтересно. Что-то не так с этой дозой! Я не должна была так вмазаться.
Холодно. Страшно холодно. Боже, кто-нибудь спасите меня! Я здесь!
Мне хочется прокричать Бобби, что я тут, меня надо доставать, но тот жалостливо глядит на меня и тащит куда-то. Подождите! Сколько времени прошло? Почему на улице дождь?
Ничего не понимаю. Меня пихают в какую-то коробку или мне так кажется, а потом мир сотрясается под неровный шум двигателя. Двигателя? Сознание приходит на секунду, когда я вдруг понимаю, что пускаю слюни на сидение в такси.
Я попыталась что-то сказать водителю, но вышло какое-то странное мычание. А потом мир вновь заглох. Увяз в густой перине моего странного состояния.
Смерть ли?
Когда перед глазами посветлело настолько, что глазам стало больно, то я учуяла запах медикаментов. Люблю его. Мы в местах с таким запахом воровали разные штуки, наряду с рецептами и потом принимали: от морфина до фенобарбитала.
Перед тем, как я вновь возвращаюсь на этот свет, мое тело немеет настолько, что мне становится невыносимо больно. Выгибаюсь дугой, когда что-то жгучее быстро распространяется по венам. И вновь я слышу, вижу и не умираю. На меня накатывает саднящий горло кашель, жажда хоть какой-то жидкости душит, а в висках стучит так, словно я в каком-то клубе с громкой музыкой. Маниакально кручу головой, пытаясь понять, где же оказалась. Ну конечно, больница. Приемный покой. Грудь наголо, кушетка холодна, а лицо человека, спасшего мою жизнь, кажется смутно знакомым.
Я отказываюсь от госпитализации, впрочем, этого врачи и ожидали. Не говорю спасибо, просто потому, что не хочется. Это была моя остановка, а мне вдруг дали билет до следующей станции.
Мужчина, что вколол мне живительной хрени, странно смотрит на меня, пока медленно, покачиваясь, выхожу из приемного покоя. Он разочарованно качает головой, но ничего не говорит.
Врачи. Ненавижу их.
Акт 2. Тот, кому не безразлично
Вновь мой путь. Моя молитва и твердое намерение покончить с этой дрянью. Но предвестники боли, жаждущие заглушить её еще на подходе, снова сковали мое нутро своими ноющими цепями. Мне одиноко и больно. Каждый раз кажется, что так плохо мне еще никогда не было. Хотя, по сути, мне хреново всегда, кроме тех прекрасных моментов, когда игла несет счастье, а все видения прошлого и боль от накатывающих картинок улетучивается в царство Аида, ожидая, пока мой разум вновь начнет проясняться.