— Обязательно. Не забывай про шофера «скорой». Чтобы у нас сошлись концы с концами, он должен меня опознать.
— Не нравится мне все это, — хмуро заметил Селезнев. — Но, наверное, ты права. Лучшего выхода нам не найти.
Версия, которую я собиралась подсунуть следователю Петровскому, выглядела так.
В пятницу вечером Генрих собрал нас по поводу получения новой квартиры. Все обошлось без сюрпризов, на пирушку явились только приглашенные. Мы с Архангельским, подогретые винными парами, внезапно воспылали друг к другу нежной страстью и в полночный час отправились ко мне, дабы дать этой страсти выход. Утром четырнадцатого изнуренный Архангельский поплелся к себе домой, мечтая только о теплой пустой постели. Однако дома его поджидал сюрприз: постель была холодна и непуста. На ней лежало коченеющее тело Мефодия и клочок бумаги с корявой надписью: «Теперь не отмоешься».
Архангельский остолбенел, а обретя способность двигаться, пошел в гостиную налить себе чего покрепче. Стол в гостиной был завален жалкими остатками последнего пиршества Мефодия: обрывками колбасной кожуры, пустыми пластиковыми корытцами из-под магазинных салатов, полиэтиленовыми упаковками с недоеденными кусочками копченой рыбы и буженины. В центре композиции стояла пустая бутылка из-под портвейна «Кавказ».
Архангельский поглазел на стол, осторожно прошел к бару и, хлебнув из горла рому, начал соображать. Записка со зловещим пророчеством означала, что Мефодий покончил с собой и вину за свою смерть возложил на него, Сержа, хитростью выгнавшего Мефодия из своего дома и прекратившего выплату денежного пособия. Эта мысль Архангельскому не понравилась. Не захотел он смиренно принять свой крест и тащить его всю оставшуюся жизнь. Выпитый ром — напиток карибских корсаров — ударил в голову и подсказал авантюрное решение: записку уничтожить, а от тела избавиться. Но одной корсарской удалью в таком деле не обойдешься. Тут нужен сообщник. И мысль Архангельского естественным образом устремилась ко мне.
Авантюризм у меня в крови. Для принятия самых диких решений ром мне не требуется. Я примчалась к кавалеру на верном «Запорожце» и сразу предложила конкретный план действий. Мы поехали в больницу, где два года назад лежала моя любимая тетка, и, пока я отвлекала внимание шофера «скорой», Серж перенес тело Мефодия в беспризорную машину.
Но, едва действие рома и первое потрясение прошли, Архангельского начали мучить сомнения, а потом и угрызения совести. В конце концов, не выдержав их гнета, он решил пойти в милицию и во всем сознаться.