«Вы не справляетесь с повседневными делами, мисс Клэйборн, — утверждала она. — С элементарным самообслуживанием».
Откуда ей знать, какое у меня элементарное самообслуживание, — она же не жила бок о бок со мной! Как-то утром она без приглашения заявилась в мою прихожую и обвинила меня во всех смертных грехах.
«Вы уже не можете наклониться до ступней!» — перечисляла она.
«А что мне делать с моими ступнями?»
«Вы не можете застегнуть пуговицы!»
«Маркс и Спенсер» сейчас выпускает широкий ассортимент одежды без единой пуговицы», — защищалась я.
В углу тикали часы, и под их звук между нами росло отчуждение. Женщина взглянула на часы и снова отвела глаза.
Поморгав, она сказала: «Не в этом дело, мисс Клэйборн. Нам нужно знать, что вы под надежным присмотром. Мы хотим вам только самого лучшего…»
«Неужели?» — скептически хмыкнула я.
Жизнь мою перекроили невероятно быстро. Я ее восемьдесят лет строила, а они за несколько недель превратили ее в нечто малюсенькое, уместившееся в коричневый конверт, который берут на деловые встречи. Они похитили у меня жизнь, отогнали ее от меня, когда я рассчитывала закутаться в старость и спокойно посидеть. Когда я в последний раз закрыла за собой дверь, звук показался мне незнакомым, а холл — чужим. Я знала, что уезжаю навсегда.
«Я кое-что забыла, — сказала я им. — Вернусь забрать».
И я прошлась по пустым комнатам, прощаясь, потому что боялась — однажды я забуду свой дом, а напомнить будет некому.
Когда я села в машину, меня заверили: «До «Вишневого дерева» ехать всего ничего, соскучиться не успеете».
Это была самая долгая поездка в моей жизни. Когда мы остановились на светофоре, я открыла дверь и вышла.
«Я передумала, — заявила я. — Возвращаюсь домой».
Они погнались за мной через все полосы, и я впервые в жизни поняла, что у меня больше нет возможности передумывать.
Я всегда жила одна, но здесь меня встретило безлестничное, с перилами, одиночество. В комнатах тянуло краской и чужим запахом. Я массу времени определялась, куда разложить вещи, и до сих пор продолжаю перекладывать.
Элси в «Вишневом дереве» тогда еще не было, она приехала через несколько недель. Я увидела, как она бродит по территории в пальто, знававшем лучшие дни, разговаривает сама с собой и смотрит в небо. Я крикнула ей через двор. Элси обернулась и помахала мне.
«Вот не знала, что ты тоже здесь! — обрадовалась я. — Когда ты приехала?»
«Сегодня утром. Покажешь мне, что и как? Мы замечательно заживем, Флоренс, как в старые добрые времена. Тебе не нужно больше беспокоиться».
Она была права — беспокоиться мне стало не о чем.