— А ну, Флоренс, — словно прочла мои мысли Элси, — что это за порода?
Я смотрела на следы, которые они оставляли на песке.
— Не лабрадор, — начала я, — и не далматинец. Я могу перечислить все породы, к которым он не принадлежит, но не могу понять, что же это за пес. Может, мне так и сделать — перебрать до конца и поглядеть, что останется?
— Это бордер-колли, Флоренс. Сможешь запомнить?
— Наверное, — пожала я плечами. — Знаешь, единственный недостаток смерти во сне в том, что уходишь в одиночестве.
— Ты не бываешь одна, — возразила Элси. — Если ты кого-то не видишь, это не значит, что их нет рядом.
Я поглядела на нее, но взгляд Элси был устремлен в морскую даль.
— С молоком и без сахара. — Подошедший Джек подал мне картонный стакан с маленьким гофрированным пояском и крышкой. — Берите двумя руками, погрейтесь.
Джек присел на край никому не посвященной лавки (я специально проверяла). Может, оставили свободные скамьи на случай, если вдруг вспомнят о тех, кто приходит на ум в последний момент.
Я грела пальцы о картонные стенки стакана.
— Странно, почему миссис Ханимен ничего не сказала о том, что у нас появился незнакомец с фамилией ее мужа.
— Миссис Ханимен живет в полусне, — сказал Джек. — Она пребывает в собственном маленьком мирке.
— Самое лучшее место, если хотите мое мнение, — вставила Элси, жадно вдыхая холодный морской воздух.
— Наверное, она просто не обратила внимания. — Джек сделал глоток чая. — Ну, появился некто с фамилией, которую иногда использовал ее покойный муж, исчезнувший шестьдесят лет назад…
— И совершенно на него непохожий, — добавила я.
Женщина с собакой была уже далеко у пирса — два живых пятнышка, не больше бисквитных крошек. Мне казалось, я их еще различаю, но, наверное, это был обман зрения.
Джек поставил свой чай на лавку.
— О чем вы думаете, Флоренс?
— Как вам кажется, — начала я, — мы сможем погулять по пляжу?
Идти по песку оказалось неожиданно трудно. А так и не подумаешь! Со стороны кажется, что ничего не может быть легче, но на влажном песке ноги сразу тяжелеют и гораздо быстрее устают. Через минуту каждый шаг дается с огромным усилием.
Джека хватило ненадолго, он привалился к одинокой скале.
— Я, пожалуй, тут подожду. — Он очертил палкой полукруг. — А вы погуляйте, если хочется.
Немного обогнав Элси, я ступала медленно и осознанно, оставляя следы на песке, и часто оглядывалась на них, заодно проверяя, не отстала ли подруга.
— Что ты делаешь? — крикнула она, но море украло ее слова и отнесло их прочь.
Шагая, я смотрела на волны: начинался прилив. Вода наползала на пляж, будто убеждая в чем-то песок, каждый раз все ближе, все успешнее. Должно быть, это инстинкт побуждает нас смотреть на воду: подспудно мы понимаем важность моря и следим за ним, убеждаясь, что оно не пропало.