Я остановилась снова поглядеть на следы, и Элси меня нагнала.
— Ты не устала? — спросила она.
Но я ответила, что в порядке. Я хочу походить, оставить побольше следов. Элси спросила почему, но я пошла дальше по пляжу.
— Да куда ты припустила-то, Фло? — крикнула подруга. — Что на тебя нашло?
Если бы мы в детстве остановились и подумали, что однажды вернемся сюда, скрюченные и седые, если бы нам дали на секунду представить, как мы будем сражаться с ветром, чтобы не упасть, как наши ноги станут робкими и неуверенными, может, тогда мы не стали бы торопиться и насладились мягкими, легкими днями чуть дольше, когда тело послушное и сильное, а ум не знает мучительных сомнений. Может, мы протанцевали бы нашу юность немного медленнее.
У воды было холодно. Гораздо холоднее, чем вверху, на скалах. Я застегнула верхнюю пуговицу пальто, и Элси это увидела.
— Здесь страшный холод, Фло, — прокричала она. — Надо возвращаться!
— Что ж ты свой шарф не надела, — крикнула я ей, — который тебе связала Гвен? Красный!
И тут я замедлила шаг.
Я чувствовала, как воспоминание протискивается наверх из глубин памяти. Сперва я даже не понимала, что́ это, только знала — нечто важное. Это как проснуться утром, когда накануне случилось ужасное, и не сразу вспомнить, что произошло. Я знала, пройдет одно мгновение, прежде чем я вспомню, и все изменится.
Когда воспоминание добралось до сознания, я спохватилась, что застыла на месте и смотрю на песок. Я повернулась поглядеть на Элси, подруга тоже стояла неподвижно, только ветер играл краем пальто и прядью волос.
Элси направилась ко мне.
Я ничего не сказала. Сунув руки поглубже в карманы, я всматривалась ей в лицо, ища подсказку, потому что это воспоминание породило целый хоровод других.
— Это была ты, — сказала я.
Она не ответила.
— Это ты, — повторила я. — Ты была в машине с Ронни в ту ночь! Что-то красное, деталь одежды, которую видела Мейбл. Это твой шарф!
— Да, это был мой шарф.
Соленый воздух стал жестким, от него саднило глаза и губы, он въедался в кожу и заполнял рот вкусом моря, убивая все другое.
— Почему же ты не призналась? Почему ничего не сказала?
— Мы еще тогда сказали все, что надо было, много дней не говорили ни о чем другом.
— Да? Не помню. Не было такого!
— Флоренс, ты просто забыла.
— Ну так напомни! Подскажи, как ты всегда делаешь!
Элси колебалась. По лицу было видно, что она ищет объяснение.
— Моя мать, — наконец сказала она. — Помнишь, Ронни угрожал написать на нее заявление?
Я покачала головой.
— Он сказал, что сдаст ее властям, если кто-нибудь из нас пойдет в полицию. Он добьется, чтобы ее отправили в сумасшедший дом, если мы хоть слово вякнем о том, как погибла Бэрил. И мы с тобой вдвоем решили, что раз Бэрил уже не вернуть, так хоть мою мать защитим. Она бы под замком и минуты не прожила, лечебница ее бы доконала.