Одна из помощниц мисс Биссель поехала на такси с нами. Кажется, ее зовут Наташа, хотя она не потрудилась представиться. Пахнет жвачкой, носит фиолетовый плащ и судорожно хватается за телефон, едва он запищит. Не знаю, как звали водителя, потому что он и слова не сказал до самой больницы, предпочитая подпевать радио и барабанить пальцами по рулю. Элси сидела рядом со мной на заднем сиденье, а я всю дорогу сглатывала ком в горле, думая, что со мной станется.
— Все будет прекрасно, все будет хорошо, — повторяла Элси каждые несколько минут, будто колыбельную. — Мы пробудем там совсем немного, а потом зайдем в кафе и закажем пирожные с заварным кремом!
Я смотрела на небо. Где-то между «Вишневым деревом» и объездным шоссе небо изменилось. Странно, как оно умеет меняться: стоит отвернуться, и все уже другое. Дождь прочертил по стеклу косые линии, отчего у мира за окном сделался разочарованный вид.
— Или эклсскую слойку. Ты же любишь эклсские слоечки!
— Мне надоел изюм, — отказалась я, не отрывая взгляда от неба. — Да и слишком уж они мудреные.
В молчании мы доехали до больницы. Таксист остановился в зоне высадки пассажиров, и мы выкарабкались из машины на странные яично-желтые линии, мокрые от октябрьского дождя.
— Ну, вот и все, — обреченно сказала я. — Я тестов со школы не проходила. Мне казалось, меня можно уже и не экзаменовать!
— Не думай об этом как о тесте, это просто беседа, — убеждала Элси. — Светский разговор.
Наташа шла за нами, задрав мобильный к самым крышам.
— Если я вас потеряю, мне голову оторвут, — сказала она.
По коридору мы тоже шли вдоль проведенных краской линий.
— Когда состаришься, жизнь превращается в один сплошной экзамен, — буркнула я.
В приемной сидело много людей, однако здесь было до странного тихо. Всякий раз, как открывалась дверь, все поворачивали головы в надежде увидеть врача или медсестру — признак, что очередь движется. Сюда направляли из разных клиник, и сейчас мы с боем прорывались к свободным стульям в углу через ходунки, инвалидные кресла и целую армию маленьких детей. Наташа тут же прилипла к окну, подняла телефон к самому потолку и нахмурилась.
— Я бы с удовольствием выпила чаю. Тут чаю нет? А вот в парикмахерских наливают!
У дальней стены стоял автомат, но поперек него было приклеено объявление, чтобы все желающие шли в отделение неотложной помощи.
— У меня в сумке есть мятная конфета, — предложила Элси.
— Я хотела отвлечься от своих мыслей, — покачала я головой. — Иногда в этом помогает чашка чая.
Я поглядела на штакетник тростей, на очередь, точно нарисованную серым и бежевым с редкими вкраплениями белого, где у стариков когда-то были волосы. Обувь почти всем была велика. Мой отец говорил, что отвлечься — лучший способ победить тревогу. Журналы, как один, оказались распотрошенными и давно поссорились со своими скрепками, поэтому я взяла рекламный буклет.