Меня трясло, когда я вернулась в кухню. Не знаю, от гнева, отчаяния или холода ноябрьской ночи. Помню, как я ворошила кочергой в камине и смотрела на пламя, пока не защипало глаза. Должно быть, именно тогда, глядя на пылающие угли, я решила, что должна что-то сделать. Если я не умею подобрать нужные слова, надо заполнить пробелы между ними. Если все боятся схлестнуться с Ронни Батлером, значит, это задача для меня.
Выйдя из дома, наполненного сонным дыханием, я захлопнула дверь черного хода. Громыхнуло на всю улицу, но я не обернулась. Решительно пошла обратно в ратушу. Конечно, все уже разошлись. За окнами лежал брошенный вечер, а внутри — пустая сцена, деревянный пол, засыпанный серпантином, и узоры из стаканов на безмолвных столиках. Все попрятались в тепло кухонь или уют постелей. Улицы тоже опустели, но я продолжала искать. Ронни где-то рядом, и я не смогу взглянуть Элси в глаза, пока не найду его.
Не знаю, сколько я ходила по улицам, может, час, может, больше. Я заглядывала в пабы, зная, что музыканты часто засиживаются в задних комнатах, устраивая вечеринки для своих за закрытыми дверями. Может, Ронни кого-нибудь уболтал и его пустили посидеть? Я дошла до самого его дома на другом берегу реки, но окна были темные, в квартире не видно движения. Я дважды обегала наш городишко и готова была отправиться на поиски в третий раз, как вдруг увидела Ронни у поворота дороги, почти там, откуда час назад начала поиски. Он пьяно споткнулся и привалился к стене, чтобы не упасть.
Понятия не имею, где он болтался. Может, нашел себе в баре собеседника по душам или не самую разборчивую женщину, а может, шатался по улицам, как я, силясь отыскать дорогу домой. Я набрала полную грудь воздуха, чтобы крикнуть, но голос застрял в горле — не знаю, от испуга или от долгих поисков. Мне захотелось прочувствовать удовлетворение оттого, что я нашла Ронни Батлера. Он плелся по улице, шатаясь от фонарей к заборам, а я шла сзади, держась на некотором расстоянии и остро жалея, что ноги у меня такие большие, а дыхание белым облаком клубится у рта. Ронни не оборачивался, он явно пытался собрать разбегавшиеся мысли, и я незаметно подобралась совсем близко, следя за ним из тени.
Река делила город надвое, отрезая старую часть от новой. Богадельни и хибары рабочих на том берегу, где жили мы с Элси, смотрели через крутой мост на фабрики, многоэтажки и отели за рекой. Ронни жил на новой стороне, где улицы были шире, а люди пришлые. Чужаки, не задерживавшиеся настолько, чтобы примелькаться. Ронни мог пойти по мосту, сделать небольшой крюк и попасть домой, но он предпочел пойти по берегу. Он сделал свой выбор, а я колебалась. Река, быстрая и широкая, пробегала через город, увлекаемая приливами к устью, и отец взял с меня слово никогда не ходить по берегу в темноте. «Слишком опасно, — говорил он, — сорваться можно в два счета». Но сейчас все было иначе. Я должна была пройти по краю, чтобы не упустить Ронни после всех этих поисков.