— И как, все обошлось? — спросил Джек.
— В тот раз да. Но сперва-то у всех все бывает хорошо, правда?
Я поискала в памяти продолжение истории, но ничего не нашла.
Элси тронула меня за локоть:
— Ты всегда оставалась у нас ночевать с субботы на воскресенье, Флоренс. Давай-ка вспоминай. Раз уж взялась сама рассказывать, то не перевирай.
В воскресенье Бэрил спустилась к завтраку с опозданием, а за столом вела себя очень резко и взвинченно, воюя со своей тарелкой каши, чайником и всем, что попадалось под руку.
— Что это ты разошлась? — Гвен пошуровала кочергой в очаге, и огонь ответил густыми клубами дыма.
Бэрил энергично замахала руками:
— Ну почему нельзя сначала открыть заднюю дверь?
— Камин чинить пора… Тут такие песни и пляски начнутся, если огонь погаснет!
— А что, она проснулась? — Бэрил перестала отмахиваться от дыма и посмотрела на потолок. Мы все подняли головы.
— Еще нет, — сделала я вывод. — Ты вчера хорошо повеселилась?
Под моим вопросом крылся еще один: «У вас все серьезно?»
Бэрил меня поняла.
— Мы видели, как ты говорила с Ронни Батлером, — сказала Элси.
Гвен замерла с кочергой в руке и обернулась к нам.
— С кем хочу, с тем и разговариваю, — огрызнулась Бэрил, ни к кому в особенности не обращаясь.
— Флоренс считает, он скверный человек. — Элси поглядела на меня через стол. — Он ей не нравится.
Бэрил через силу отправила в рот ложку овсянки и уставилась на меня:
— Флоренс никто не нравится. По-моему, она даже себя недолюбливает.
На той же неделе Бэрил привела Ронни в дом знакомиться, демонстрируя его как свое достижение. Для трофея он был молчалив: выдул целый чайник чая, не произнеся ни единого слова. Зато Бэрил говорила за двоих. Она задавала Ронни вопрос и сама же отвечала через секунду, чтобы кавалер не утруждался. А он только кивал в качестве подтверждения.
Даже мать девочек попыталась втянуть его в разговор.
— А вы знали моего Чарли? — спросила она.
Ронни откинулся на спинку стула и покачал головой.
— Он будет рад-радешенек узнать, что Бэрил нашла себе молодого человека.
Ронни взглянул на каминную полку.
Мать потянулась за чайником.
— Сейчас его нет, он в отъезде по государственным делам. — Она поднялась из-за стола и встала так, чтобы закрыть от Ронни телеграмму. — Но он скоро вернется, со дня на день ждем.
Она ушла на кухню, и мы проводили ее взглядом. Ронни еще пуще развалился на стуле.
— У нее не все дома, что ли, у мамы твоей? — поинтересовался он.
— Он просто скромный, — говорила потом Бэрил, убирая со стола. — Вы его полюбите, когда получше узнаете.
У нас с Элси не было ни малейшего желания узнавать его сколько-нибудь ближе, но выбора он нам не оставил. Всякий раз, приходя с визитом, Ронни безмолвно ходил по дому. Он смотрел за всеми поверх края газеты и жирел на чужой пище. Однажды мы застали его на кухне — он сидел, задрав ноги на стол, пачкая ботинками льняную скатерть. Не успела Элси ничего сказать, как он снял ноги — медленно, тихо — и сбросил ботинки, которые пролетели через полкухни.