Я размешивала сахар, когда девица вошла в кухню, зевая и не делая попытки прикрыть рот рукой. Да, манеры сейчас совсем позабыты.
— Почему бы нам не съесть тортика? — предложила я. — Гулять так гулять!
— Флоренс, честное слово, я не могу…
— Ой, бросьте, я никому не побегу доносить. У меня есть прелестный «Баттенберг» в шкафчике прямо над вами!
Девушка подняла глаза, взялась за ручку дверцы — и все произошло как в замедленной съемке. Сперва я не поняла, что происходит и откуда они взялись. Коробки дождем посыпались на стол, а несколько штук даже упали на пол.
Девушка молчала.
— Я столько не покупала, — запротестовала я. — Я купила всего один! Кто их сюда принес? Вы?
Девушка не издала ни звука, только глядела во все глаза.
Тортов оказалось двадцать три — она их сосчитала. Я просила уборщицу их забрать, но она ответила, что им не разрешают, она доложит мисс Биссель, и кто-нибудь придет.
Никто не пришел.
Я ждала.
В конце концов мне пришлось выйти во двор, потому что я уже не могла вынести запаха марципана. Странно, а ведь когда-то я обожала марципан: он напоминал мне Рождество, глубокую миску для замешивания теста и маму, с улыбкой сыпавшую муку. Но сейчас запах заполонил всю квартиру, вызывая тошноту. Я даже посидела в ванной, закрыв дверь, чтобы не нюхать марципан, но запах просочился и туда. Приторная сладость чувствовалась даже на языке. Джек уехал куда-то с Крисом, Элси я найти не смогла и решила посидеть на лавке, пока из моей квартиры не унесут торты.
— С вами все в порядке, Флоренс?
Это здешний работник. Болтает много, делает мало. Всегда будто чем-то смущен. Носит кроссовки, хотя непохоже, чтобы он часто переступал порог спортивного зала.
— Я Саймон, — напомнил он.
Точно, Саймон. Я бы и сама вспомнила, если бы он дал мне немного времени.
— Холодновато сидеть на улице совсем одной.
— А что, если сидеть в компании, теплее станет? — не удержалась я.
Он не ответил, хотя мне вопрос показался абсолютно резонным.
— Старикам полезно дышать свежим воздухом, — объявила я. — Я читала об этом в журнале.
— Я боялся, что вы немного переберете со свежим воздухом, — отозвался он.
Я всматривалась в его лицо. Я никогда не умела определять возраст, но мне показалось, что Саймону около сорока. Элси говорит, что я всех считаю такого возраста, но я обнаружила, что этот возраст подходит большинству людей. Морщин на его лице не было, однако у глаз гусиными лапками начали проступать раздумья. Может, с возрастом человеку свойственно больше думать и морщины появляются для того, чтобы лицу проще было принимать задумчивое выражение?