— Вам надо побриться, Саймон, — заметила я.
Я не сразу поняла, что сказала это вслух. Иногда мне кажется — я только подумала, но потом смотрю на лица окружающих и понимаю, что мой рот только что открывался и слова слетели с языка. Саймон засмеялся.
— Тут вы правы, — согласился он. — Давайте я зайду к вам в гости, и мы выпьем по чашке чая! Согреемся немного.
Я встрепенулась:
— Только не с этими тортами!
— С какими?
— Я их не покупала. Все будут думать, что это я купила, а я не покупала! Я вовсе не так уж люблю марципан!
Саймон нахмурился, глядя на меня, и я все рассказала:
— Их должны унести, но пока никто не пришел, поэтому я сижу здесь и спасаюсь от марципана.
Саймон накрыл мою руку своей. Я ее не отдернула.
— Давайте я их унесу, Флоренс. Вернемся в квартиру вместе, хорошо?
Я нашла ему старый пакет с ручками в глубине выдвижного ящика.
— Двадцать три торта, — подытожила я. — И только один мой. Не знаю, откуда взялись остальные.
Саймон собрал торты и сложил в пакет, завязав ручки маленьким узлом.
— Об этом не волнуйтесь, — сказал он. — Мисс Биссель во всем разберется.
— Вы же ей скажете? Вы подтвердите, что торты не мои, не то она использует это против меня?
Он кивнул и улыбнулся. От улыбки следы раздумий разом исчезли с его лица.
— Кажется, торты разбили вашу чашку, когда выпали.
Чашка с принцессой Дианой лежала на полу в озерце чая.
— Это была моя любимая, — проговорила я. — Боюсь, теперь я забуду о Диане.
Голос у меня задрожал — не знаю почему. Раньше никогда не дрожал.
— Знаете что, — начал Саймон, — я вам ее склею. Тут только ручка отбилась. Вы ее мне отдайте, Флоренс.
Он обернул чашку газетой и опустил в карман пальто.
Я подняла на него глаза:
— Можете звать меня Фло, если хотите.
Я дождалась, пока он уйдет, и только потом заплакала.
19:56
Я не плакала много лет. В жизни бывали времена, когда я рыдала, пока слезы не заканчивались, но сейчас я пла́чу гораздо меньше, потому что уже не вижу в этом смысла. Я думала, что разучилась плакать, но, едва Саймон вышел за дверь, поняла, что это как ездить на велосипеде: один раз научился и…
Странно, вот можно же мириться со всякой чепухой, с разными печалями и бедами, не падать духом и шагать себе дальше, но вдруг кто-то проявляет человечность, и от чужой доброты выступают слезы. Маленький добрый поступок открывает неведомую дверцу, откуда спешит вырваться накопившаяся боль.
«Нам придется следить за вашими покупками, — сказала мисс Амброуз. — Должны же мы быть уверены, что вы делаете разумный выбор!»
Она спросила, не хочу ли я поговорить со специалистом по питанию или диетологом.