— Смотрите, — Сирил ткнул пальцем в название. — Габриэль Прайс. Необычное имя, скажи? Я же говорил, что где-то его видел!
Имя было выведено над первой строкой каллиграфическим, с завитушками, почерком — еще в те времена, когда у нас было так мало вещей, что мы надписывали все подряд из страха лишиться имущества.
— «Габриэль Прайс (1953)», — прочла я. — Откуда это?
— Дочь нашла в благотворительном магазине в Уитби во время отпуска. Целую стопку нот мне оттуда привезла, когда я начал упражняться на трубе. А откуда оно в тот магазин попало, этого уж я не могу знать. Оставьте себе, и пусть никто не скажет, что я уже ни на что не гожусь! — Сирил пошел обратно к своей яхте. — Парковка перед центром досуга, ровно в девять, если вдруг передумаете! — прокричал он.
Мы втроем пошли дальше по дорожке.
— Как вы считаете, этот Габриэль Прайс как-то связан с именем, которое присвоил Ронни? — спросил Джек.
— Не уверена. — Держа нотный лист, я села в машину и пристегнулась. — А вот это не может быть простым совпадением! — воскликнула я, ведя по строчкам кончиком пальца. — Сама песня!
— Какая конкретно? — оглянулся Джек с переднего сиденья.
— Догадайтесь! — велела я.
«Полночь, звезды и ты».
Мы запели и пели всю дорогу до «Вишневого дерева», хотя никто из нас толком не знал отчего.
Мисс Амброуз
Антея Амброуз смотрела в монитор компьютера так долго, что белизна листа открытого документа начала дрожать, а черные буквы заплясали и замигали.
Проблема с написанием резюме в том, что все, что ты когда-либо делал или пытался сделать, кажется мелким и незначительным. Годы стараний и лишений втискиваются в одну строчку, будто они заняли всего-то полдня, банальные несколько часов. Кроме того, составление резюме неизбежно означает снова увидеть дату рождения, точно гвоздями прибитую к заголовку, и ты сидишь и смотришь на эту дату, недоумевая, что же с тобой сталось. Мисс Амброуз откинулась на спинку кресла, припоминая, что же она делала в 1997 году. В ее жизни оказались безбрежные океаны пустоты, о существовании которых она и не подозревала, пока не начала описывать себя на листе А4.
Мисс Биссель, конечно, станет ее отговаривать. Антея Амброуз и сама пробовала себя переубедить. Она обустраивалась в попытке сделать свое существование попригляднее. Бродя по «ИКЕА», она заходила в бутафорские комнаты с картинно смятыми простынями и пустыми подносами для завтрака — миры, населенные отсутствующими семьями, живущими выстиранной, нержавеющей жизнью. Мисс Амброуз пробовала взять с полки книгу — это оказался муляж, пустая обложка. В итоге она набрала полный багажник растений в горшках и цветных диванных подушек разбавить монотонный бежевый «Вишневого дерева», однако цветы и подушки маялись в ее квартире и смотрели на Антею Амброуз, как заложники.