Тогда Тимофей с оглоблей кинулся на татар. Двоим размозжил черепа, сшиб с коня. Долго не подпускал к себе. Но его одолели-таки и скрутили волосяною верёвкою. М плаву подвергли надругательствам и умертвили. Потом снова принялись за Тимофея.
— Его к берёзе стали привязывать... А он этак осмотрелся через плечо, — соседи после рассказывали, — а верёвка срамная, грязная... Он у меня брезгливой был до нечистого!.. Свалил её плечиком, верёвку, да и говорит им: «И, говорит, русской, гады вы проклятые, звери вы полевские! Потто вяжете? Али я смерти испужался?.. Да я вот так на её, на смертыньку, этак гляжу!..»
И прямо-то глянул поверх их: «Стреляйте!..»
Они, проклятые, луки свои изладили — нацелились.
Тут старшой ихний... батырь... сказал по-ихнему, по-татарски, ну, словом, запретил убивать сразу, велел другие стрелы, тупые, накладывать: мученья чтобы больше принял... Но Тимофей мой Мироныч, упокой господь его душеньку, он и с места не рванулся, и оком своим соколиным перед погаными — от стрел их — не дрогнул, ресницей не сморгнул!.. Всего исстреляли... Последняя стрела в горло... Захлебнулся кровушкой своей... Тут его и не стало...
Долго сидели молча...
Наконец Ярославич вздохнул и от всей глубины души горестно и любовно глянул в скорбные отцовские очи.
— От доброго короля добрая и отрасль!.. — сказал он.
...Перед сном Гасило пришёл в избу, где расположился Александр Ярославич. Он пришёл предупредить князя, чтобы тот ночью не встревожился, если услышит ненадолго крики ц звон оружия близ лесного их обиталища.
— Поганые хочут этим лесом ехать с награбленным русским добром — баскаки татарские. Разведали молодцы наши... Так вот, хочем встретить злодеев! — сказал старик.
— В час добрый! — отвечал Александр. — А сон у меня крепок: не тревожься, старина.
Однако известие, принесённое Мироном, встревожило Гришу Настасьина. Он поделился тревогой своей с начальником стражи, и тог на всякий случай усилил сторожевую охрану и велел держать коней под седлом.
Григорий лёг в эту ночь в одежде и при оружии. И когда сквозь чуткую дремоту донеслись до его слуха отдалённые крики и звон оружия, Григорий осторожно, чтобы не разбудить князя, вышел из избы. С крылечка виден был сквозь деревья свет берестяных факелов. Настасьин сел на коня. Начальник стражи послал с ним одного из воинов.
Ехать пришлось недолго. Густой, частый лес преграждал дорогу всадникам. Они спешились, привязали коней и пошли прямо на свет. Уж попахивало горьким дымком. Лязг и звон оружия и крики боевой схватки слышались совсем близко.