И вот отгремела великая Ледовая битва, и сам процептор ордена, утупя очи, с высыпавшей на бледные щёки рыжей щетиной, с верёвкой на шее, с заброшенными на крестец и связанными руками, идёт, по-волчьи выбуривая очами на псковитян, за хвостом белоснежного коня, на коем высится отрадно дышащий Александр.
А позади и остальные ступают, проходя тесниною псковичей, — пятьдесят знатнейших, верховных рыцарей отныне в веки и в веки посрамлённого ордена!..
И того же лета уже присылают немцы послов именитых с поклоном: «Всё вернём Великому Новгороду, что заяли мечом, — ото всего отступаем. Дайте нам мир!..»
И «даша им мир, на всей воле своей, на Новгородской». И успокоилась Земля от войны. И принялася врачевать свои лютые рапы и великую свою кровавую наготу, ибо и татары не грабили так, не наготили, как грабили — и людей, и землю, и дома, и овины — эти окаянные.
Скорбя и негодуя, писал во время самой осады псковский летописец, инок Спасо-Мирожского монастыря, быть может за эти-то как раз строки и умерщвлённый немцами: «Окаяннии же немчи льны со стлища посымаша, и из овинов лён выгребоша, даже и до ко́стры. И тако на возы поклаша к собе».
Знал великий магистр, не хуже, чем купцы Любека и Гамбурга, что этот «шёлк русский» оборачивается для Руси и серебром, и золотом, и корабельною снастью, и дамасскою сталью мечей и кольчуг, и медью, и оловом, и свинцом, и многим, многим другим, что ввозилось из-за моря.
Но и внутренний враг губил льны: год за годом истреблял лён лютый льняной червь, который сжирал всё дотла: и лист, и цветок, и даже стебель. Так было и в прошлом и в позапрошлом году. Посаженные на льняное хозяйство крестьяне, делавшие из доли княжескую землю, — смерды — принялись разбегаться. Хлеба они не сеяли, только лён, а уж в княжеских житницах не хватало зерна — помогать им.
Потом присунулась ржавчина и тоже много попортила волокна. Купцы новгородские печаловались князю Александру: уж другой сбор волокна пришлось отдать немецким купцам за ничто! Сперва думали, что промеж всеми немцами стачка: в торговле дело обычное. Нет! То же самое и ольдерман Готского двора сказал, опробовав лён. Да и ту же цену дал: пошло всё по третьему разбору. Многие разорились.
Желая помочь своим мужикам, да и купцам тоже, Александр Ярославич решил безотлагательно заняться досмотром льняного хозяйства самолично и всё доискивал и присматривал человека — честного, и рачительного, и льновода, — а меж тем подумалось ему, что уж кто-кто, а доктор Абрагам (великий знаток всяких трав и зелий) сможет же чем-либо помочь против этих лютых врагов — против льняного червя, блошки и ржавчины.