Сейчас Алеша «разбирается» с троллейбусным воришкой, твердо уверенный в том, что попади он пятилетним в хорошие, добрые руки, не пришлось бы им встретиться в детской комнате…
С «трудными» каждый из Людиных помощников работает по-своему.
Тома засыплет вопросами, на которые не требуется ответов. «Ты думаешь, герой, да? Украл, напился… А для того, чтобы украсть и напиться, никакой храбрости не требуется. Ты, когда крал, прятался? Прятался. Пил - прятался? А кто от людей прячется, если без дураков?.. Трус прячется. Преступник прячется. Ты можешь уважать труса? Я не могу! Вот ты сильный, парень, а силы на что тратишь? От тебя кому-то, хоть одному-единственному человеку, лучше жить стало?
Нет, хуже, и не одному! Что-то изменилось на твоей улице? Чище, веселей стало? Ты сам честно подумай, мне ничего не говори. Ты хочешь спросить, а что от меня, от нас изменилось? Я вижу, ты сейчас об этом подумал! А вот приходи к нам, вместе в рейд пойдем, увидишь. У нас и голова и мускулы нужны. Не возьмут? Я попрошу, возьмут. Один раз пойдешь с нами, а тогда сам думай и решай, где тебе интересней, где ты нужнее, где силы свои полнее проявишь. Знаешь, какой у нас недавно рейд был?.. -и такое наворотит, такой романтикой дохнет от ее рассказа на паренька, что сидит, глазами хлопает, обо всем забыл. Только бы взяли!
Тома никогда не копается в том, что сделал. Объяснение брать - этого она терпеть не может. Но ничего не поделаешь, раз требуется. Возьмет объяснение, запишет наскоро-и точка на этом. Было и было, и не надо докапываться, ворошить, унижать мальчишку. В этом она с Алешей согласна. Главное, чтобы не повторилось. И все, что она говорит и делает, только одну эту цель имеет.
Валентин работает с «трудными» иначе. Собирает нескольких, чаще мало знакомых между собой или совсем незнакомых, приказывает одному: расскажи, как хулиганил. Тома всякий раз волнуется - расскажет да еще прихвастнет, чтобы покрасоваться перед такими же как сам, и ничего путного из этого не получится. У нее, точно, не получилось бы. Ее сфера разговор «по душам» и напористый, на едином дыхании, монолог. Здесь Валентин наверняка сплоховал бы. Зато его метод в его руках действует безотказно. Незаметно даже для Томы (что уж о мальчишках говорить!) повернет в нужный момент, направит рассказ паренька так, как сам того хочет, и вот уже остальные смеются, поддразнивают рассказчика. Й окажется вдруг - и всем и самому мальчишке очевидно, - что слабак он, ни к чему было все, что он сотворил, ничего никому не доказал, сам в дураках остался.