- Куда едем? Волк! Что это за дорога?
- Бетонка.
Еще издевается над ней!
- Миледи?
Она молчала.
- Миледи, вы гневаетесь? Миледи!..
Бросил руль, на полной скорости встал, перекинул ногу через сиденье, сел боком, одной рукой руль держит.
- Сядь сейчас же, как надо! - заорала Тома. - Не в цирке!..
- Пожалуйста. Только не дуйтесь, миледи.
Дорога крутится, вертится перед глазами, поворот за поворотом, белые столбики как из-под земли выскакивают, мотоцикл вот-вот врежется в них. Свистит, хлопает в ушах ветер. Нырнули под мост, и опять крутой поворот, и опять «Ява», как яхта, почти ложится на бок.
- Вот же лес! - кричит Тома. - Куда ты?
Волков не останавливается. И снова лес. И снова мимо. Через овраги-вниз, вверх. Чертов лихач. Но страх уже прошел, Тома привыкла, «притерлась» к мотоциклу. Сидела спокойно, на кочках слегка приподымалась, сливаясь с машиной.
- А ты удобный седок, - похвалил Волков.
Наконец он выбрал место. Поставил мотоцикл у старой акации, пошел вперед, не оглядываясь. Тома смотрела ему в спину, и сердце ее билось гулко, казалось, весь лес стучит с ним заодно. Волков, наверное, услышал и понял, как она боится его.
Он оглянулся, позвал:
- Иди сюда! Гриб.
Она нашла в траве суковатую палку. С палкой подошла к нему, пробормотала: - Змей боюсь.
Волков, казалось, не расслышал. Протянул ей крепкий охристый грибок.
- Тащи сюда второй шлем, здесь много грибов.
Они набрали полный шлем, прицепили его к багажнику, как корзинку. Бродили по лесу, почти не разговаривая, не глядя друг на друга. Тома устала, но заставляла себя идти дальше. Будем ходить и ходить, думала она, успокаивая себя, а потом сядем на мотоцикл и уедем. Главное, ходить и ходить, не поддаваться усталости. Ей вспомнился документальный кинофильм, в котором матерый волк изматывал силы молодого оленя, пока олень не упал. И тогда волк расправился с ним. Надо заставить его говорить, подумала Тома, когда человек говорит, он больше человек, чем когда вот так молчит и копит в себе что-то…
- Ты вчера собирался о себе рассказать, - сиповато после долгого молчания проговорила она.
Волков усмехнулся.
- Это можно.
Но еще долго молчал, идя вперед сквозь гущу кустарника, придерживая за собой ветки, чтобы они не хлестнули Тому.
- Начну с пеленок, чтобы тебе легче было по полочкам разложить, - с той же усмешкой проговорил он. Обернулся, остро взглянул на нее: - Может, сядем?..
- Побродим еще… И давай с пеленок.
Он передернул ртом и заговорил неторопливо, с издевкой в голосе:
- Ведите протокол, миледи. Стоит вести. Я такие финты… С детства персона. Так и пишите. Многие от меня, пацана, в платочек сморкались.