ничем ее не вытравить
– ненависть к тем, кого наградили кликухой
пиндосы, мучительная, пожирающая изнутри, как раковые метастазы, ненависть, замешанная на комплексе неполноценности, в котором никто никогда не признается.
Вползало незаметно, как червяк в яблоко: что-то не то происходит, говорил он себе, иллюзии тают, как подтопленный весенним солнцем тонкий мартовский ледок, и блокнот не заполняется, писать вроде бы не о чем – таблетки, кровь натощак на анализ, а что там выявляется, о том не ставят в известность, молчок, и лекции, фильмы, дискуссии, если можно их назвать таковыми – в общем, скучища и морока. А ты другого ожидал? – прямой вопрос самому себе, остающийся без ответа.
Решив следовать примеру рыжего, Дан набросал ответ за полчаса до завтрака, торопился, писал и зачеркивал, но суть несогласия изложил, как ему казалось, довольно внятно. Теперь оставалось вручить пару вырванных листков из блокнота и дождаться ответной реакции.
Дан еще раз перечитал записку. Вроде все логично, складно, но воспримет ли Лео, затеется меж ними разговор или каждый при своем останется…
“Дорогой Лео! Твое письмо подействовало на меня как наркотик – при том, что затронутая тема отнюдь не является новой, постоянно вертится в голове, обсуждаю ее наедине с собой и кое с кем еще, с кем безопасно, и нахожу, к сожалению, все новые аргументы в пользу своей позиции. Рад бы поддаться иллюзиям, да не могу. Не получается. Особенно когда читаю высказывания, аналогичные тем, что содержатся в твоей записке.
Отделяя зерна от половы, давай поговорим по сути. Славишия погрузилась в одиночество, остается изгоем, вопрос, на сколько лет? Думаю, на десятилетия. Страна заплутала в поисках самобытного пути, мы и не Запад, и не Восток, нечто среднее, гибрид, не случайно и войны вели гибридные. Чудище обло, озорно, огромно, стозевно…
Ты упрекаешь меня в неверии в народ, в изменение его, как ты правильно пишешь, травмированной психики, если пресловутый телевизионный джойстик окажется в разумных, правильных руках. И сам себе противоречишь, указывая (совершенно справедливо): недавно снова попробовали было – испугались и к прежнему вернулись. Казалось бы, о чем спор? Но несмотря ни на что, ты категорически не согласен с тезисом об особом “генетическом коде” славишцев, заложенном вековечным рабством и в силу этого отсутствием потребности в свободе. Ты убежден: несколько лет свободного телевидения – и все кардинально изменится, люди очнутся, придут в себя, выйдут из замороченки и начнут воспринимать мир и самих себя в реальном, а не искривленном измерении.