— Выдумывает? — спросила Таня.
— Выдумывает, — согласилась Фатима. — Что он ещё выдумывает?
— «Сейчас вечер. Лев лежит у входа в пещеру. Мы сидим с ним у костра. Нас со львом никто не понимает. Если бы ты была с нами…»
— Он красиво выдумывает, — сказала Фатима. — Если бы мой Самед так выдумывал… Как зовут льва?
— Кинг.
В это время на горизонте, между морем и небом, белым пятнышком возник корабль. И было непонятно, плывёт он на волнах или летит по небу. Он казался невесомым и прозрачным до тех пор, пока не подал сигнал. Он вдруг забасил. И его густой, протяжный гудок неторопливо поплыл над морем и над берегом, и белое невнятное пятнышко сразу превратилось в большой реальный корабль.
— Дай мне письмо, — неожиданно попросила Фатима.
Таня протянула подруге листок. Девушка долго рассматривала его. Потом тихо, как бы самой себе, прочитала:
— «Я должен спасти льва! Я буду его охранять, чего бы мне это ни стоило».
Потом она положила листок. Встала. Осмотрелась. И вдруг превратилась в птицу, которая взлетала, и приземлялась, и снова взлетала… Она проделывала удивительные акробатические трюки, от которых земля казалась пружинистой, а тело лишённым веса.
Таня удивлённо наблюдала за подругой. На мгновенье Фатима остановилась и сказала подруге:
— Если бы мой Самед прислал мне такое письмо, я была бы самой счастливой! Но Самед не дружит со львами, он укрощает их.
Таня непонимающе смотрела на Фатиму. А та, разбежавшись, исчезла в волнах.
Белый корабль снова загудел.
Вечером на лесной кордон прибыл отряд егерей. Они подъехали на лошадях и остановились у закрытых ворот.
— Эй, Дед, принимай гостей! — крикнул одутловатый крупный мужчина в форменной фуражке лесного ведомства, с ружьём, которое, как автомат, висело на шее. Он был похож скорее на партизана, чем на охотника.
Навстречу отряду вышел Рад. Он быстро отворил ворота и пропустил отряд.
И сразу маленький тихий кордон стал похожим на крепость, в которую накануне штурма прибыло подкрепление. Ржали кони. Звучали голоса людей. Дымилась печка, сложенная прямо во дворе, а на ней жарко дышали, звенели крышками чугунки.
Приезжие расселись на большом старом бревне, которое с незапамятных времён служило скамьёй.
Дед хлопотал у печки. Готовил угощенье. Ему помогал Рад.
— Эй, парень, — спросил невысокий усач с трубкой, как бы приросшей ко рту, — пойдёшь с нами на льва?
Рад пожал плечами.
— Такая возможность представляется раз в жизни. Я годов тридцать зверя бью, а со львами дел не имел.
— Я знаю, — сказал Рад и стал засыпать крупу в клокочущий котелок.
— Не хочешь идти с нами на льва? Это почему? — вмешался в разговор одутловатый командир отряда. — Может быть, боишься?