— Покажи, — вдруг потребовала Алиса.
Незнакомец засучил рукав и показал шрам.
— Больно? — спросила девочка.
— Не помню… Ударили и убежали…
В это время во дворе появился художник Семидругов в своём рябеньком халате, и Алиса соскочила со скамейки:
— Я пошла.
«Небо» стояло, прислонясь к стене. Оно было грязно-голубого цвета, а облака на нём были грязно-белые. «Небо» давно не требовалось на сцене, долго стояло во дворе, запылилось и поблёкло. А завтра, наконец, шел спектакль с «небом». Надо было спешно готовиться. Алиса взобралась на верхнюю перекладинку стремянки, а Семидругов стоял внизу, потирал поясницу и командовал:
— Подбели облачка. Погуще подбели… Поворачивай кисть, не капай на небо!
И Алиса послушно выполняла его распоряжения. Она отбеливала облака и подсинивала «небо». Она как бы не подкрашивала, а стирала загрязнённое «небо». И под её проворными руками «небо» начинало распогоживаться и оживать.
В какой-то момент Алиса оторвалась от своей работы и посмотрела вниз. Она увидела незнакомца. Он, оказывается, внимательно наблюдал за её работой.
— Хорошо у тебя получается, — сказал он.
— Не подсматривай! — резко сказала девочка. — Жди свою Сергееву-Алексееву на скамеечке. Уходи!
Парень пожал плечами и пошёл прочь.
И она снова принялась за дело.
— Поправь загогулину у крайнего облака, — скомандовал Семидругов и вдруг спросил: — Что ты его прогнала?
Девочка ничего не ответила художнику. Она поправляла загогулину.
Постепенно во дворе стали появляться ребята. Они проникали сюда по своим потайным ходам, в обход старого Барсукова. Они прятались за фанерными колоннами и ухитрялись зарядить деревянную пушку ядрами из папье-маше. Алиса закончила свою добровольную работу и мыла руки. В это время во дворе появилась Сергеева-Алексеева. Булыжники весело зазвенели под её каблуками. Незнакомец сразу узнал её. Поднялся навстречу:
— Здравствуйте, Виктория!
Он радостно улыбался — её лицо оставалось неподвижным.
— Здравствуйте. — Она щурила глаза и, видимо, мучительно старалась припомнить этого человека. — Простите…
— Я — Назаров, — помог он ей. — Была такая неприятная история…
— Назаров? Да, да, вспомнила! Назаров… — оживилась Сергеева-Алексеева. — Здравствуйте. Очень приятно.
— Вот, приехал…
— Очень хорошо. Вы хотите попасть на спектакль… Я сейчас что-нибудь придумаю.
— Не обязательно сейчас, — сказал Назаров. — Я побуду дня три… У меня отец слепнет. Его надо устроить в больницу… А остановиться негде. Я и решил…
Он говорил, а Сергеева-Алексеева как бы не слушала его.
— Билет я вам обязательно устрою… бесплатный, — скороговоркой сказала она. — А остановиться… у меня дома неудобно.