В проходном дворе двухэтажного дома напротив, где в нижнем кирпичном помещении обитала тетя Маша Плясуха, было развешано белье на веревках, посредине стоял вкопанный в землю дощатый стол. Все пришли со своими стульями — дядя Витя, тетя Даша с дядей Митей, тетя Марина, дядя Миша и даже Пашка с Ленькой, у которых тоже, как и у всех, были деньги на игру. Когда мы выходили с бабушкиного двора, бабушка крикнула в сторону тети-раиного дома:
— Пошли в лото играть, Рая!
— Меня не зовут, играйте сами, — отбрехивалась тетя Рая. — Вон Витька мой сейчас вас всех без денег оставит.
Что правда, то правда: у дяди Вити хорошо получалось играть в лото.
Две карточки с цифрами стоили пять копеек, и можно было докупать карточки по две с половиной копейки за каждую следующую. А проигравшийся в пух и прах мог попытать счастья на одной карточке, купить ее на последние три копейки. Не раз видел я, как раскрасневшиеся соседки выходили из-за стола и шли домой за новыми деньгами взамен проигранных.
Ждали самого лучшего в округе «кричальщика» — Риголету, и он, конечно, заставлял честной народ подождать себя подольше, а когда наконец появился, стоя допил из горлышка початую бутылку вина, выкурил папироску и только после этого неспешно уселся за стол. За столом почти не видно становилось его округлого горба, он словно распрямлялся вместе с Риголетой, тоже чувствовал торжественность момента и предстоящий короткий триумф своего обладателя.
Риголета знал прозвища почти всех цифр на бочоночках, а может, даже и всех. Никто, кроме него, не помнил столько диковинных старинных терминов: «алтын», «бабка», «барабанные палочки», «кол дубовый», «семен семеныч», «молоденький», «дед», «уточки», что означало — 3, 80, 11, 1, 77, 17, 90, 22… Не говоря уж про общеизвестные «стульчики», «чертову дюжину» — 44 и 13. Иногда Риголета приговаривал к цифре:
— Сорок пять — баба ягодка опять! Десять — кого взбесит?
Коронкой Риголеты была цифра «девятнадцать», которая на языке завзятых лотошников именовалась «горбатый» — Риголета не выкрикивал даже, а ревел раскатисто:
— Гор-р-рба-атый-й-о!
И вправду: если присмотреться, да с фантазией, то цифра 19 похожа на горбуна, идущего с палочкой.
Кроме одного только «горбатого», Риголета кричал свои «стульчики» и «семен семенычей» с такой бешеной скоростью, что за столом подымался недовольный гвалт, но тут кто-то, обычно — дядя Витя или дядя Миша — перекрывал женский ропот своим надсадным голосом:
— Катерма! По одн-ой!
Это означало, что теперь Риголета будет доставать бочоночки неспешно, по одному, потому что кто-то мужиков был уже на подходе к выигрышу — слово «катерма» сигнализировало всем, что игрок закрыл четыре цифры в ряду из пяти.