— Ладно, наберу на суп, — извиняющимся тоном дребезжит дядя Вася, увидев мой взгляд.
Я складываю свои грибы в корзинку, любуюсь — красота! Пальцы мои — чернильные, будто ручка протекла и запачкала. Спину ломит, но бидон еще не полон, мне стыдно перед дядей Васей за свою неумёхость. Становлюсь коленями в мох — нет уже сил на корточках пыжиться. Дядя Вася, гляжу, уж второй бидон наполняет, он сразу двумя руками обирает кустики, а я — только одной. И мечтается мне, чтобы пришли на выручку маленькие лесные гномики, артельно покидали ягоды мне в бидон…
В результате набрал я целый трехлитровый бидон и еще немного — в другой.
— Будя, — возвещает дядя Вася. — Ну-ка, показывай свою добычу! Э, да ты как хороший бральщик черники-то насбирал.
Мне от этих слов становится так хорошо на душе и покойно, словно я исполнил весь свой жизненный долг.
— Всё? — спрашиваю с надеждой.
— Будя, — повторяет дядя Вася. — Пошли, Саня.
12
Идем мы не к мотоциклу, а совсем в другую сторону. Оказывается, тут рядом — родная дяди Васина деревня — Коврево. Как здорово! Мы идем в гости к деревенским старикам.
— Коренная деревня, Саня, исконная, — говорит дядя Вася, отплевываясь от мошкары.
За опушкой — серые избы, колодезный журавль. Рядом с ним стоит высохший высокий дед, смотрит из-под ладони, будто давно поджидал нас. Он сам — как журавль, такой же пожухлый от времени, в картузе старинном, с пиджачке всепогодном да рубахе застиранной. Бороденка седая аж до желтизны, свисает двумя долгими клочьями.
— Здорово, дед Захар! — кричит ему дядя Вася издали.
Тот не шелохнется, молча глядит на нас. Подходим. Неожиданно для меня дядя Вася неспешно крестится куда-то в сторону березовой рощицы.
— Ты не помер еще? — кричит дядя Вася в самое ухо старика.
— Живу помаленьку, — отвечает дедок безо всякой обиды.
А вот папа мой обиделся бы, и бабушка — тоже, наверно.
— Признал меня? — спрашивает дядя Вася. — Ты ж меня просватал в сорок пятом!
— Можа и так, — виновато говорит дед Захар, моргает от смущения — мол, прости, мил человек, не припомню…
Дядя Вася протягивает «Журавлю» папиросу, оба закуривают, садятся на колодезную приступку. (Это я про себя так деда прозвал — Журавль).
Мне очень хочется попить воды из колодца, но я стесняюсь попросить почерпнуть мне ведерко. Они заняты неспешным разговором. Журавль ни с того ни с сего вспоминает барина, как тот хотел построить в деревне электростанцию, да революция помешала.
— Эх ты, дед Захар! — с попреком говорит ему дядя Вася. — Барина помнишь, а как меня после войны просватал, да в город с глаз долой сбагрил — про это забыл.