Потом бабушка обстоятельно распространялась на тему, что, дескать, «нынче девки не те, что прежде, стыд потеряли».
— Раньше все девки были честными, редко если какая-то нечестная попадалась, — говорила бабушка.
— Честными, как тетя Нина?
— Ну да…
Спохватилась:
— Постой, это Вася тебе сказал? Гм… Правильно сказал. Жениться надо только на честной, Санька.
А потом вдруг прибавляла:
— Но в жизни всякое бывает, Санька. Бывает, что честная — хуже хужего, а которую ославили на всю ивановскую, что она нечестная — вот она-то и бывает лучше лучшего.
И было в этих простых словах о «честности-нечестности» потаенное что-то, о чем нельзя до конца выспрашивать.
Я и не выспрашивал. Я без того все правильно тогда чувствовал и угадывал, безо всяких взрослых толкований.
С годами это понимание куда-то подевалось, подменилось массой всевозможных познаний…
Часть четвертая
ПОКОЛЕНЬЕ ВНУЧАТ
1
Ближе к осени нагрянула мама — навестить нас, «показаться на глаза», как говорила бабушка. Помню, мы загодя мели пол и чистили тарелки, ложки, вилки…
— А что ты, Саша, маме скажешь? — допытывалась бабушка. — Хорошо тебе со мной?
— Хорошо, — бурчал я себе под нос.
Да, мне всегда было очень жалко бабушку, я не хотел ее огорчать.
Наверное, это был сентябрь, когда внезапно возле нашей избы возникла мама — с сумками, конечно, а в них — гостинцы. Помимо колбасы и сыра, привезла она, специально для бабушки, круглый каравай московского хлеба, за который бабушка, по ее выражению, «замирала».
— Прямо как моя мамонька в печке пекла, — говорила бабушка, целовала каравай и глаза ее увлажнялись, краснели. — Спасибо тебе, Таня, большое.
И мы все ели и ели бутерброды, пока бабушка не откидывалась назад и не заявляла решительно, что она — «не Забайданиха».
— Я что, Забайданиха, что ли? В меня столько не влезет.
Я спрашивал бабушку, кто такая Забайданиха эта ненасытная, с которой невозможно соревноваться по части прожорливости. Оказывается, никакой такой Забайданихи в Егорьевске не было никогда, а был до войны легендарный учитель музыкальной школы по фамилии Забайдан — самый толстый егорьевский житель за всю историю. Учить свое чадо игре на баяне у Забайдана было ух как почетно, ведь Забайдан за один присест мог съесть столько, сколько целая артель работников, и до революции, в праздник какой-нибудь церковный, при стечении народном, в трактире напротив Александра Невского молодой, тогда всего лишь десятипудовый Забайдан, не единожды выигрывал пари такого рода. Жил он перед смертью одиноко, лишь дочь его навещала, но дочь была нормальной, как все, так что Забайданиха — это вымышленная обжора женского полу.