— Пойдем, Саша домой, — говорит бабушка. — Все, кончилось гулянье, теперь одна только пьянка пойдет. Нечего нам с тобой тут делать, верно, Сашуль?
Я соглашаюсь. Я всегда соглашаюсь с бабушкой.
14
В детском саду, на стене дома, появился фанерный щит, а на нем — красное остроконечное ведро, красный топор и длинная палка с красным железным крючком, а над всем этим — надпись аршинная: «Пожарный уголок».
— Бабушка, а почему ведерко острое? — спрашиваю бабушку. — Я таких раньше не видел.
— Это, Санёга, затем, чтобы ведро на землю поставить было нельзя.
— А зачем, чтобы нельзя поставить?
— Вот ведь дундук! — сердится почему-то бабушка. — Чтоб не украли из пожарного уголка! Кому нужно такое ведро, ты сам подумай своей головой?
После завтрака воспитательница Таисья Павловна рассадила нас за столиками и сказала, что скоро — восьмое марта, женский день, и мы должны сделать подарки. Это праздник всех женщин — «пожилых и молодых, даже бабушек седых». А поскольку денег у нас нет, мы будем учиться делать подарок своими руками. И прочитала стихи про мальчика, который вышил цветными нитками мулине носовой платок в подарок маме:
— Он уж так старался, уколол ладошку, но к восьмому марта вышил понемножку! Вот такой хороший мальчик, ребята. И мы сейчас научимся делать игольницу, ведь ваши мамы и бабушки обязательно что-нибудь шьют, и теперь у них перед глазами всегда будет ваш подарок, игольница!
И мы стали учиться шить. Ух, как же мне это понравилось! Три вида стежков я освоил быстренько, на зависть девчонкам.
— Для кого будет этот подарок? Отвечайте по очереди, — говорила Таисья Павловна, расхаживая между столиками и наблюдая, как у кого получается управляться с иглой, нитками и наперстком.
— Для бабушки! Для мамы! Для бабушки!
Большинство, как и я, собирались поздравлять бабушку…
Моя игольница и сейчас висит над столиком возле зеркала: картонный ромбик, на котором выведено разноцветными буквами: «Бабушке от Саши», в центре — желтенькая в полоску подушечка, набитая ватой и наклеенная на картонку, красная петелька сверху…
— Только вы никто раньше времени бабушке и маме не говорите про подарок, иначе неинтересно, — увещевала нас Таисья Павловна.
— Не будем! — отвечали мы хором.
И я все дождаться не мог, когда за мной вечером придет бабушка.
Одевшись в свою шубку и шапку-шар, я вышел с бабушкой на двор. У крыльца дядя Федя сердито, со звоном и лязгом, стучал красным топориком из «Пожарного уголка» по чугунной доске, ребристой, как бабушкина палка-скалка. Мы вытирали об эту чугунку ноги.
— Так оно верней будет, — приговаривал дядя Федя.