— Это она! — прошипела Ольга.
— Кто? — хрипло спросил Кинчев.
— Она, призрак, — выдохнула Ярыжская. — Дочь хозяина, которая умерла здесь, на втором этаже. С портрета…
Девушка-призрак возвратилась снизу и снова приблизилась, теперь уже лицом к камере.
Ужасно бледная, белая, как мел.
Но живая, молодая, красивая.
В правой руке — свеча, а левой неожиданно сделала колдовское движение — прямо на камеру.
— А-а-ах! — пронзительно взвился звонкий девичий голос. Сзади.
Все трое зрителей подскочили и оглянулись.
Держась за косяк, на пол медленно сползала смертельно побледневшая баронесса Монтаньоль.
Кинчев с удовольствием наблюдал смятение, с которым они, бестолково галдя, переносили упавшую в обморок Сандру на второй этаж, в ее комнату, — они с Ярыжским несли, Ольга бегала рядом кругами и кричала на несчастную Щукину, которая не догадалась сразу прихватить из аптечки хотя бы нашатырного спирта.
В конце концов гостью уложили, сунули под нос остро пахнущий пузырек, и она пришла в чувство, приподнялась, осматривая всех испуганными глазами.
— Неплохо было бы дать ей время опомниться, — сказал Кинчев, — выйдем, пусть с ней останется кто-то один.
Все, кроме Ольги Владимировны, которая на правах хозяйки все еще вертела в руке флакончик с нашатырем, двинулись к выходу.
Внезапно баронесса пролепетала слабым голосом:
— Кирилл Иванович, это вы?
— Хе-хе! — удивился он, быстро возвращаясь.
— Узнали меня?
Ярыжский лишь неопределенно развел руками.
— Прекрасные дамы, сейчас чашечка чая всем нам просто необходима, — Кинчев довольно вежливо выпихнул из комнаты Ольгу и Надю, явно надеявшихся на захватывающее зрелище. Сам стал сбоку, незаметный для мадам Монтаньоль.
Тем временем Кирилл Иванович, долго присматривавшийся к девичьему лицу, изумленно воскликнул:
— Леська?! Это ты?
Она слабо улыбнулась:
— Я.
— Баронесса?
— Так вышло…
Он подошел к самой кровати:
— А говорили, вас всех какой-то мошенник в турецкий бордель спровадил.
— Побывала и там. Только я сначала думала, что это вы нас туда снарядили.
— А теперь?
— Разглядела получше…
Виктор вышел из своего уголка и присел на край кровати:
— Что же такое вы разглядели, госпожа… э-э-э… Монтаньоль?
Она немного отодвинулась и ответила тихо:
— Тот человек… Он был очень похож на Кирилла Ивановича, но у него на руке, на правой, кажется, были такие маленькие шрамики. Я их очень хорошо запомнила.
— Где именно?
— Что?
— Где именно были шрамы? У того человека.
— Тут, — она показала на своей руке между большим и указательным пальцами.
— Вы видели такое, а? — обратился Ярыжский к Виктору. — Гримировался под меня, негодяй, а о руках — забыл! А девушка — внимательная, все замечает.