— А если это — дар злой феи?
Маня сначала ничего не ответила, поняла, что сестра на что-то сердится. А потом отозвалась:
— Нет, это от доброго колдуна.
Вера посмотрела в ее беззащитные глаза и подобрела:
— Я не понимаю, почему он приносит подарки тайком.
— Ну, Верушка, ты же тоже любишь таинственность!
— А вдруг это не он? Что тогда?
— Не он? Тогда кто? Ты?
Вера засмеялась, и Мария, легко вздохнув, решительно направилась в комнату жениха, стараясь спрятать звезду в сборках не очень широкой юбки.
Он как раз рассматривал большую ракушку, поворачивая ее против света, слепящими пучками лившегося из крупных ячеек окна.
— Как ты это делаешь? — спросила Мария радостно, но почему-то поперхнулась и закашлялась.
Его глаза стали глубже и темнее, но губы шутливо улыбнулись:
— О чем речь?
— Не притворяйся! Тебя разоблачили! — она показала пеструю звезду.
— Симпатичная. Где ты ее взяла?
— Не мучь меня, мой милый! От кого она — ясно и младенцу, а вот как ты все это приносишь? Как тебе удается всегда оставаться незамеченным?
Короткая улыбка:
— Я таки заинтриговал вас всех? Правда?
— Заинтриговал, заинтриговал! Ты своего добился! А теперь скажи — как?
— Ни за что!
— Ну, пожалуйста! А то я умру от любопытства!
— Попробуй угадать.
Она покусала толстый лучик звезды:
— Ах… Не знаю, Вера вот с какими-то потусторонними духами связалась. Они с ней разговаривали.
— Спиритизм? Нет, холодно.
— Скажи сам, станет теплее.
— А что я за это получу?
Девушка кокетливо спросила:
— А что ты хочешь?
— Угадай хотя бы это.
Маня зарумянилась и поцеловала его. Сначала в щеку, а потом он перехватил ее губы, и они замерли в долгом поцелуе, стояли, обнявшись, как и положено помолвленным влюбленным.
— Поклянись, что никому не скажешь. Никогда, — теперь серьезным стало его лицо, но засмеялись глаза.
— Ой, мне уже страшно! — она снова по-детски развеселилась.
— Я хочу, чтобы это было только нашей тайной, — он склонился над ее ушком и что-то прошептал. Тихо-тихо. Глаза Мани округлились:
— Правда? И об этом больше никто не знает? Никто-никто?
— А ты хочешь, чтобы знали?
Она отрицательно покачала головой.
— Значит, и не будут знать.
Возле самого окна зловеще каркнула ворона, и Мария снова поперхнулась. Кашель был продолжительным и надрывным. Василай обнял ее сзади за хрупкие плечи и долго не отпускал.
А дверь все время оставалась приоткрытой. И Вера в зале ждала сестру и все это наблюдала. И завидовала. Не кашлю — чужой любви.