— Вот тут я не совсем согласен, — сказал Василай ласково, легонько поглаживая выпирающую косточку на Манином запястье. — Ярмарка — это порождение сельской культуры, развлечение вырвавшегося из деревенской скуки крестьянина. А в современном искусстве чувствуется сильнейшее влияние города, его деловитости, его молодости, запаха свежей кладки новых гигантских домов. Новый, невиданный транспорт, новые технологии, новый стиль жизни. Избыточность — во всем. Все охватить, все испробовать, ничего не пропустить. По-моему, именно в этом — суть модерна. Поиск новых форм, еще не виданных в истории. Пока только поиск…
— Но вот с поиском новых отношений что-то не складывается. Словно пришло время провозгласить новую истину, а ее — нет. Трамваи, поезда, аэропланы — а мчатся-то все туда же, куда и раньше. И в душах — что в душах? Пустота. Ни веры, ни надежды… Эти высокие доходные дома, от которых ждут только прибыли — и ничего больше. И дух предпринимательства, приобретательства, наживы… Он заполонил все. Конечно, в нем есть энергия, есть прогрессивное стремление, движение, но… Можете смеяться, но мне недостает в нем аристократизма! — Иван пересел поближе к Мане.
— Ага! Попался! — повернула к нему обрадованное лицо Вера. — Ты весь тут… с этим твоим… Стойте! — она выглянула в окно. — Папа идет по аллее… Сюда… Увидел сирень, подходит… Наклонился, взял! Маня, ты выиграла! Вот уж не думала! Тебе, как всегда, везет больше всех.
— Загадывай желание, Манечка, — тихо сказал Василай.
Она долго молчала. И ответила еле слышно, едва шевеля губами:
— Вы сами знаете… чего я… хочу…
В освещенной праздничным весенним солнцем башенке на минуту повисла зловещая, безысходная тишина. Все знали, чего она хотела больше всего. Но помочь ей были не в силах…
…На следующий день Мария умерла. В своей недавно отделанной в стиле модерн комнате на втором этаже нового дома. Сильно закашлялась, потом затихла — ее сердце остановилось.