— Наверху тебе откроется прекрасный вид: увидишь всю площадь и этих девушек в пестрых платьях.
— Давайте поднимемся вместе, — предложила Ирмгард. Она взяла Хайна Зоммерванда за руку. Но Хайн перехватил испуганный взгляд художника и понял, что тот хочет показать ей фото жены и ребенка. И Хайн сказал, что ему необходимо попасть на площадь, а она пусть идет с Эрнстом одна.
В поисках Маноло, которого он не нашел, Хайн наткнулся на Флеминга и ему пришлось станцевать с его черноволосой подругой.
Когда он вернул ее настороженному Флемингу, тот потребовал:
— Я хочу жениться на ней, переведи ей.
— Как же ты будешь с ней жить, — возразил Хайн Зоммерванд, — если ты даже не можешь объясниться с ней по-испански?
— Она выучит немецкий, не сомневайся, выучит, — уверял Флеминг. — Она способная.
Девушка шла в окружении двух мужчин, которые у нее над ухом говорили на чужом языке, и ее это очень смешило. Солнце уже не жгло, как в полдень, а мужчины продолжали горячиться почти как испанцы.
— Ты хочешь жениться на ней, а затем поселиться здесь, в Испании? — спросил Хайн.
— Вовсе нет. Конечно, потом я возьму ее с собой в Германию, — уверенно заявил Флеминг.
— Когда же?
— Ну, когда мы здесь кончим. Ведь ясно, что тогда настанет черед Германии.
Флеминг не отставал, и Хайну Зоммерванду пришлось-таки перевести девушке его предложение. Ее темные глаза смотрели на тучу, висевшую над холмом за деревней. Она не засмеялась, а, привстав на цыпочки, обняла Флеминга за плечи и расцеловала в щеки.
Работала она на кожевенной фабрике в Мадриде. Раньше там делали дамские сумочки, а когда началась война, стали делать портупеи и патронташи. Ее брат был в армии, а отца убило в Мадриде осколком бомбы.
— После войны, — сказала она.
Для Хайна это прозвучало как «никогда». Но Флеминг ликовал и смеялся над Хайном.
— Эх ты со своей осторожностью. Нужно только как следует взяться. Значит, теперь я жених!
Непонятный груз, давивший на Хайна, ослаб. Улыбнувшись, он поздравил Флеминга.
Рыночная площадь походила на одно из немногих веселых полотен Гойи: здесь танцевали, пели, смеялись и пили. Не успел Хайн ступить на площадь, как на другом ее конце появилась Ирмгард. Хайн Зоммерванд разом отрешился от забот и мрачных мыслей, и на душе у него полегчало.
— Ну как, ты видела живописный пейзаж и жену Эрнста с младенцем? — насмешливо спросил Хайн.
— Да, — сказала она. — Кстати, прелестный малыш и совсем не похож на него. А теперь самое время проведать нашего ребенка. Да, Хайн, вот что я тебе скажу: у вас здесь очень мило, но это не то, чего хотелось бы мне. Душе холодно. Этот климат ей не на пользу. Я знаю, что не должна так говорить. Это тебя огорчит, но, вероятно, лучше сказать правду.