Часто во время таких поисков самку сопровождает самец. Не утруждая себя ни заготовкой материала, ни постройкой гнезда, он бестолково суетится рядом, да ещё временами настойчиво требует внимания к собственной персоне от супруги, занятой таким важным делом.
Занятые ухаживаниями и созерцанием гнездостроительства, самцы поют меньше прежнего. И всё же лес постоянно наполнен нежными песенками весничек. Только ночью перерыв часа на три. С началом гнездового периода характер песни у весничек меняется. Кроме обычных, «стандартных» песен, самцы временами переходят на исполнение, как мы их называем, «ломаных» песен. Они исполняются тише, отчего звучат ещё нежнее. После одной такой песни сразу же, без обычной в этом месте паузы, следует вторая песня, ещё тише, а может быть и третья ― ещё тише. Эти добавочные песни бывают неполными, отдельные их колена как-то странно растягиваются или, наоборот, оказываются «проглоченными». И вообще всё пение какое-то ленивое, меланхоличное. Наиболее бодро, совсем по-весеннему, пеночки поют по утрам.
Часто приходится видеть конфликты ― хозяева выгоняют пронырливых соседей. Это чаще всего беззлобные погони: и уличённый вторженец, и преследователь знают свои права и выполняют свои обязанности как привычную работу ― один удирает, другой следит, сопровождая сзади.
Границы территорий, которые я нанёс на карту, строго соблюдаются. Только Кач (КЧ) и Жак до сих пор не могут поделить край ивнякового болота. Временами они подолгу корчат там друг другу грозные мины, соглашаются, что там у них нейтральная полоса, разлетаются. Но час спустя один из них, чаще всего Жак, нарушает соглашение и запевает в злополучных ивняках. Ни к какому реваншу это не приводит ― снова угрозы, уступки, недолгое перемирие... И так почти неделю. Вот уж дались им эти корявые ивняки!
Бывают и драки. В них участвуют, причём с непременным поражением, неокольцованные самцы. Это те, что до сих пор надеются отвоевать себе место под солнцем, то есть заиметь собственную территорию.
Всю ночь и утро 29 мая слышим из мрачного низкого неба свист крыльев и своеобразные тюкающие звуки. Это клин за клином летят на северо-восток синьги ― крупные иссиня-чёрные утки. Они напоминают нам о том, что где-то не так уж далеко, в тундре, тоже началась весна. Началась без нас.
В душе снова, уже в который раз, просыпается смутная тревога. Пожалуй, это ощущение незавершённости пути. Словно нас кто-то не пустил туда, куда мы, как перелётные птицы, стремились каждую весну из года в год. Я долго пытался понять, чего мне тут не хватает, кроме неба, открытого горизонта, облика тундры и тамошних, тундровых птиц. Пожалуй, не хватает открытой бесприютности, пронизывающего ветра, суровости. Вот именно, не хватает суровости, с которой неизменно было связано каждое наше поле в прошлые годы. Вот уж, нашёл о чём жалеть. Неужели лес слишком уютен для того, чтобы относиться к нему серьёзно? Но здесь ведь тоже не беспечный рай... Странная штука наша психика.