Все эти дела мы стараемся делать в нерабочую погоду. А здесь её предостаточно. Ведь мы почти в горах. Приплывет над ровной Европой тучка с далёкой Атлантики, зацепится за холодные горы ― вот тебе и дождь. Спится в такую погоду тоже хорошо. Благо, палатка не протекает, спальные мешки тёплые.
Все эти дни в конце мая ― начале июня мы ещё и ждём. Нет, не только хорошей погоды. Мы ждём таловок. Знаем, что прилетают они поздно, и всё-таки кажется, что уж слишком опаздывают. Уже прилетели все, кто должен прилететь. И даже те, кого мы не ожидали встретить, кого, видимо, занесло сюда слишком ранней весной ― зяблики, обыкновенные овсянки, чижи, садовые камышевки. А таловок ― нет.
В одну такую дождливую ночь в начале июня отправляемся погулять по окрестностям, поискать гнёзда. У нас это называется «вольная охота» ― побродить не по участку, а где вздумается ― что-то вроде выходного дня. Сырость ― не такая уж неприятность, когда знаешь, что есть палатка с жаркой печкой. У холода есть и своя прелесть ― нет комаров. Обязательный сегодня у нас только один пункт: Сергей покажет мне гнездо оляпки, которое он нашёл недавно. В том гнезде была какая-то загадка, а какая ― он не говорил, приберегая её в качестве сюрприза.
Когда мы пришли к скале и Сергей сказал, что гнездо в десяти метрах от меня, я стал осматривать каменную стенку над водой. Это было нетрудно, потому что к реке здесь был вполне сносный спуск, из воды торчали камни, стоя на которых можно было видеть весь обрыв, похожий на небольшую городскую набережную. Он был метра три-четыре высотой и длиной метров двадцать, с одной стороны переходил в пологий берег, а с другой ― в ту самую скалу, которая большим утёсом возвышалась над рекой, и которую мы уже называли Оляпочьим камнем, как принято называть «камнями» подобные утёсы и скалы по берегам уральских рек.
Стенка передо мной была совсем голая, только местами её покрывали лишайники и небольшие подушечки мхов, кое-где торчали травинки, а над самой водой и в воде ― водоросли, похожие на волосы русалки, как они представляются, наверное, не мне одному. Выше, на самом краю стенки, росли из щелей кусты, а дальше начинался сплошной лес из больших берёз и густого молодого ельника.
Поняв, что на стенке гнезду спрятаться просто негде, я стал осматривать скалу, нависавшую над чёрным омутом. В скале было много небольших ниш, где, по моим соображениям, вполне могло бы поместиться гнездо оляпки. Но его не видно ― пасмурно и темновато ― всё-таки ночь, хотя и белая. Точнее всё-таки ― серая.