Мыш фыркнул:
– Да им ошметка выбранить – как высморкаться. Даже будь ты из чистого золота, они все равно бы ворчали.
– Да. Наверное.
– Наверное? – Мыш посмотрел на нее недоверчиво, – точно тебе говорю. Они просто ждут, что ты начнешь сопротивляться. Мафуз может сколько ему угодно трындеть про мир и сочувствие, но если ты сам за себя не постоишь, никто тебя уважать не станет.
Маля знала, что он прав. Алехандро не отстал бы от нее, если бы она его не напугала. Какое-то время она ходила с высоко поднятой головой и ничего не боялась, спасибо койволку. Но одновременно с этим вокруг нее как будто сгущалось облачко подозрений. Доктор Мафуз запретил ей самой трогать лекарства. Что посеешь, то и пожнешь, опять же.
– Ты прав, – она скорчила гримасу, – неважно, что я делаю. Все равно я ошметок. Они меня ненавидят, когда я слабая и когда я сильная. Я всегда в проигрыше.
– Что тебя на самом деле грызет?
– Сальваторе еще кое-что сказал. – Она подняла обрубок правой руки, покрытый бурой морщинистой кожей. – Он сказал, Тани осталась бы жива, если бы доктору помогало больше рук.
– И что? Думаешь, так и есть?
– Может быть, – Маля сплюнула вниз и проследила плевок до самой земли, – мы с доктором хорошо работаем вместе, но руки у меня и в самом деле нет.
– Если ты хочешь жаловаться, то лучше сразу пойти к Армии Бога и попросить отрезать счастливую левую. Они с удовольствием закончат, что начали.
– Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать. Я не жалуюсь, что ты меня спас. Но я не могу выполнять никакую тонкую работу.
– Ты делаешь все это гораздо лучше меня, а у меня все пальцы целы.
– Ты отлично справишься с медицинской работой, если попробуешь. Тебе нужно быть более внимательным и читать то, что доктор говорит.
– Ну да, тебе это, наверное, легко. А у меня от этих буковок голова кружится, – Мыш пожал плечами, – может быть, мне можно читать здесь, наверху? Ненавижу сидеть в хижине с фонарем. Не люблю запертых помещений.
– Понимаю, – отозвалась Маля.
У нее тоже порой бывало такое ощущение. Когда сжимается грудь и чувствуешь, что Норны где-то рядом и готовы убить тебя. При этом трудно сосредоточиться на книге или хотя бы сидеть тихо. Некоторые называют это судорогами отродий. Если ты видел войну, то будешь ими страдать. Может быть, больше. Может, меньше. Но обязательно будешь.
Мыш, например, казался совершенно спокойным, только когда уходил в джунгли, охотился или ловил рыбу. Все остальное время он нервничал, дергался, не мог усидеть на месте и уж конечно не мог ни на чем сосредоточиться. Иногда Маля думала, на кого бы он стал похож, если бы спокойно вырос на ферме своих родителей, если бы патруль одного из вождей не убил его семью. Может быть, Мыш стал бы спокойным и тихим. Может быть, он смог бы читать целый день или спать в доме и не бояться, что солдаты крадутся где-нибудь в темноте.