Департамент военно-морского флота тут же назначил следственную комиссию, и правительство попросило жителей не спешить с выводами, но шансов на это не было. Многие сразу же решили, что судно умышленно затопила Испания, и даже ни на секунду не задумались, какими рациональными мотивами могла бы руководствоваться эта страна для подобных действий. Желтая пресса во главе с Херстом обвиняла Испанию, используя самые крупные заголовки, и родила лозунг: «Помни о «Мэне», испанцев к чертям!»
28 марта следственная комиссия объявила, что взрыв был внешним, а причиной его стала подводная мина. В те дни большинство верило: следствие ошибается, взрыв внутренний. Тем не менее, даже если это была подводная мина, кто ее туда поместил? Ничто не доказывало, будто это испанские лоялисты, а не повстанцы, а если кто-то задумывался о мотиве, нужно было говорить о повстанцах.
В тот же день Мак-Кинли направил Испании ультиматум, требующий немедленного прекращения войны на Кубе, немедленного окончания политики концентрационных лагерей и принятия американского посредничества в отношениях с революционерами. Все это, без сомнения, означало кубинскую независимость, потому что американское посредничество не могло завершиться иным.
Испания оказалась перед неразрешимой дилеммой. Она не желала войны, но полная сдача позиций уничтожила бы испанское правительство, за которым стояли и собственные шовинисты — те испанцы, кто помнил великое время три столетия назад, когда Испания была самой сильной страной в мире. Единственный выход правительство увидело в том, чтобы посоветоваться с Ватиканом. Истовые католики, испанцы могли смириться со своей уязвленной гордостью, если их попросит человек, которого они считают представителем церкви и Господа.
Поэтому Испания обратилась к папе римскому и к 9 апреля получила от Ватикана разрешение согласиться на все американские требования, за исключением американского посредничества в отношениях с повстанцами. Еще немного военных угроз и капелька желания сохранить лицо — и Испания наверняка примирилась бы и с этим. Сражаться ей было неудобно, а все европейские страны, к которым она обратилась, отказались вмешиваться на ее стороне в конфликт с Соединенными Штатами. В самой Европе нарастало соперничество, и никто из великих держав не пожелал выступить против Соединенных Штатов из-за такой слабой страны, как Испания.
У Мак-Кинли, однако, не хватило духу добиться объявленных целей Соединенных Штатов без войны. Слишком много было бездумных призывов воевать, и слишком много «молодых республиканцев» говорили ему, что если он не начнет войну, он покажет себя слабаком и разрушит шансы Республиканской партии на грядущих выборах в конгресс. И Мак-Кинли показал себя слабаком, поддавшись на эти разговоры.