— А что так долго?
— Потом. Сейчас от нашей скорости зависит одна жизнь. Где они?
— Кизил в спальне Алекса, Васильич в его комнате.
— Ух ты, блин, шикуют. Бери Васильича, этот послабее, а я Кизила. Веди его в гостиную, оттуда звуков не слышно. Только быстро.
— Дверь открывай смело, я смазал, — предупредил Сашко.
Каракуль взбежал по ступенькам, как кошка, — неслышно. Дверь и правда не издала ни звука. Кизил храпел на ложе Алекса, раскинув ноги-руки. Каракуль приставил пистолет к его щеке, рявкнул:
— Алло! Кизил!
Тот хрюкнул последний раз, открыл глаза, вздрогнул:
— Кто здесь?
— Это я, твоя смерть пришла, — и Каракуль упер дуло пистолета в ноздрю Кизила. — Не дрыгайся, а плавно поднимайся и плыви в гостиную. Ну, пошел!
Кизил опасливо встал с постели, под прицелом Каракуля спустился вниз. В гостиной уже сидел в кресле с помятым лицом в семейных трусах и майке Васильич, растерянно моргая глазами. Сашко стоял над ним сбоку, упирая пистолет в темя. Каракуль грубо толкнул Кизила к свободному креслу:
— Падай к Васильичу.
Кизил, рухнув в кресло, оглянулся на Сашко, сумрачно произнес:
— А я подозревал, что ты двойник.
— Пасть открывать по моему приказу! — гаркнул Каракуль. — Сашко! Держи их на мушке. Пошевелятся, сразу стреляй по конечностям без предупреждения.
— Понял, — с готовностью произнес Сашко и перешел к нему, наставив пистолет на «захваченных».
— Ну, бывшие кенты, — оскалил зубы Каракуль и сел в кресло напротив, — поговорим. Но предупреждаю: у вас пять минут. Когда они пройдут, буду стрелять…
— Что тебе надо? — дернулся Кизил, и тут же раздался выстрел. Пуля попала в подлокотник его кресла.
— Я говорю, вы слушаете, — елейно сказал Каракуль, выпустивший пулю. — А теперь вопрос: кто из вас, братки, забрал бумаги из сейфа в день похорон Алекса?
— Я не брал! — сразу выкрикнул Кизил.
— У меня их нет, — насупился Васильич.
— Четыре минуты, — напомнил, посмотрев на часы, Каракуль. — Повторяю: кто взял бумаги? Они у кого-то из вас двоих. Если я не получу папку сейчас, прикончу обоих. На моем счету трупов много, двумя больше — не имеет значения. Отвечать! Быстро!
Кизил из флегматика превратился в комок дергающихся нервов. Он перевел наполненные ужасом глаза на Васильича, рассматривающего свои босые ноги, заорал:
— Это ты? Папаша, ты взял эти чертовы бумаги?
— Не брал я, — вымолвил Васильич, не отрывая взгляда от босых ног.
Раздался еще один выстрел. Пуля врезалась в подлокотник кресла Васильича. На этот раз оба «арестованных» подпрыгнули на местах, а Васильич вознегодовал:
— Кончай палить! Нету у нас…