– Хорошо, – ответил я. А сам подумал: «Теперь весь день так и пройдет». Встревоженные родители, идущие в операционную, чтобы посмотреть, как ребенку дают наркоз, отнюдь не облегчают мою работу. Для меня они – еще одна проблема, еще кто-то, за которым надо смотреть, причем нет никаких гарантий, что для ребенка их присутствие будет благотворным.
Налив себе стаканчик кофе в холле, по пути назад в хирургию, я снова увидел Чейза, который продолжал играть. Просмотрев его карту, я обратился к родителям. Прежде чем обсудить их присутствие в операционной, я пошагово описал, что буду делать перед наркозом.
– С того момента, как я пройду через эти двери… – начал я, указывая рукой на двери предоперационной, и привычно изложил свою сагу про две минуты.
Мать посмотрела на меня с недоверием.
– И что, это правда так быстро?
– Да.
Мгновение она молчала, а я гадал, что скрывается за этим молчанием: облегчение или недоверие. Казалось, она все еще на пике эмоций – и вот-вот взорвется. Я сделал все, чтобы внушить ей доверие, и теперь оставалось лишь ждать.
Она повернулась к мужу, молча стоявшему с ней рядом. Потом набрала воздуха в грудь и выдохнула: «Забирайте. Забирайте, скорей». Хотя я даже не касался вопроса присутствия родителей в операционной, она пришла к решению. На мой взгляд, совершенно правильному.
Я взял ее сына на руки. Но, сделав шагов десять, только войдя за раздвижные двери, я ощутил укол совести. Правда ли она доверилась мне или я просто на нее надавил?
Через пятнадцать минут после того, как я унес Чейза от матери, мы встретились с ней снова, в комнате ожидания.
– Все готово. Он в палате.
– Не может быть!
– Но он действительно в палате. Все закончилось.
Я не хочу умалять значимость анестезии. В конце концов, она всегда влечет за собой определенный риск. В мире существует масса ученых книг, где описывается, что может пойти не так. Медицинские журналы публикуют кучу случаев, когда что-то идет не так.
Немного погодя, когда родителей пустили к Чейзу в палату, я зашел проверить, все ли у него в порядке. Мать не знала, как меня благодарить; потом она призналась, что всю ночь не спала. В темноте она встала с кровати, пошла в ванную, села на унитаз и целый час рыдала. Ее муж, стоявший тут же, непрерывно кивал головой, подтверждая слова жены. Все, что я мог сказать в ответ, было: «Жаль, что вы мне не позвонили. Наверняка вам стало бы легче. Желаю вам жить счастливо… и никогда больше не нуждаться в моих услугах».