Воспоминания о некоторых неудачах остаются в памяти даже после того, как пациент выздоравливает.
Тот факт, что анестезия всегда ятрогенна – я не лечу пациентов, – приводит к еще более острому чувству вины за любые осложнения. Так, один из самых неприятных случаев произошел, когда я доверился своему интерну.
Неправильно сформированная голова – это проклятие для ее хозяина, к тому же она постоянно привлекает к себе внимание. Хирурги далеко продвинулись в мастерстве исправления черепных дефектов. Однако достичь желаемого результата удается не всегда. Задолго до того, как мы впервые встретились с Картером, он прошел через операцию и длительное лечение, после которых у него остались дефекты – отверстия – в черепе, и мозг в этих местах можно было легко травмировать. Для этого хватило бы легкого щелчка, ведь костная ткань черепа там отсутствовала. Операция длилась долго, потеря крови оказалась значительной, и температура тела у Картера начала падать. Мой интерн забеспокоился, несмотря на мои заверения в том, что к концу процедуры мы справимся с гипотермией. Не обсудив со мной свой план, он наложил Картеру горячий компресс. Когда хирургические простыни сняли, у него на коже был глубокий ожог.
Я едва сдержался, чтобы не закричать. Интерн совершил ужасный промах. И хотя компресс накладывал он, ответственность лежала на мне, и мне предстояло отвечать. Нет, я не кричал. Никаких «да мать твою растак и разэак!!!». Я прошипел только «черт! черт! черт! черт!». Никогда еще мне не было так стыдно, как во время разговора с родными Картера.
Они – невероятно! – проявили сдержанность и понимание. Жалобы на халатность семья не подала, а позднее, во время следующей операции на черепе, пластический хирург удалил с кожи Картера следы ожогов. По просьбе родных я еще несколько раз работал у него на операциях анестезиологом. После третьей или четвертой из них я решился спросить: «Почему вы всегда просите, чтобы наркоз давал я? Ведь это при мне с ним такое произошло!»
Поначалу ответ меня потряс, но потом я признал его логичным.
– Все очень просто. Теперь, когда его увозят в операционную, мы знаем, что рядом с ним ангел-хранитель.
И тут они были совершенно правы.
Глава 10. В комнате ожидания
«Держись!»
Несмотря на то что у меня было достаточно времени, чтобы найти нужные слова для выражения своей любви, несмотря на огромный опыт подобных ситуаций, язык отказывался мне служить. В тот момент, в миг перед разлукой, мне удалось выдавить из себя лишь это слово. Да и что еще я мог сказать?
Я отдавал своего сына.