Я мечтал бы подобрать обезболивающее для несчастного мальчика из Китая. Возможность сделать нечто подобное представилась мне, когда я лечил мужчину с теми же симптомами. Майк родился с «пектус экскаватум», уплощением грудной клетки. В лежачем положении ему на грудь можно было поставить стакан с водой, и тот стоял ровно из-за впадины в грудине. Помимо физического уродства, этот дефект затрудняет работу сердца и легких, зажатых впалой грудью.
Мало какие операции приводят к таким сильным послеоперационным болям, как исправление пектус экскаватум. Все ребра хирургическим путем отделяются от грудины, которую затем ломают и формируют заново. После процедуры каждый вдох, каждое движение причиняют сильнейшую боль. В ситуации с Майком наилучшим решением было не накачать его наркотиками, чтобы он весь день лежал одурманенный, а устранить боль в самом ее источнике, в грудине.
Положив Майкла на бок спиной к себе, я ввел иглу между позвонками на уровне лопаток, установил катетер и довел его кончик до промежутка между спинным мозгом и оболочкой позвоночного канала, и сделал эпидуральную анестезию. Местный анестетик блокировал проведение болевых сигналов по нервам, идущим от позвоночного столба.
Навестив Майка после операции в палате, я остался доволен. Он полностью проснулся и чувствовал себя хорошо. Стараясь добиться максимального обезболивания, я преуспел: в отличие от истерзанного мальчика в Китае, Майк через несколько часов после операции уже мог сидеть и разговаривать со мной.
Не все случаи проходят так же гладко. Не у всех пациентов и не любую боль получается снять. Но та встреча в Китае – с мальчиком, имя которого я так и не узнал, – обозначила поворотный пункт в моей карьере, после которого я утвердился в своей цели: устранять любую боль.
Глава 12. Мозг, запертый в ящике
Еще один важный шаг в становлении личных принципов относительно обезболивания я сделал во время отпуска на лесном озере. Страдая бессонницей, я поднялся задолго до рассвета. Было ясно, что больше мне не уснуть. Лежать в постели и пялиться в потолок не хотелось, поэтому я перебрался на диван и включил телевизор. Выбор был невелик: либо смотреть, как без усилий нарастить кубики на животе, либо наслаждаться рекламой волшебного ножа, которым резали сначала гвозди, а потом помидоры.
Единственным, что более-менее заслуживало внимания, оказался документальный фильм на местном канале. В нем говорилось о людях с когнитивными проблемами: неспособных говорить и доносить свои мысли до окружающих. Фильм оказался настолько ярким, что лица и сцены из него навсегда запечатлелись у меня в мозгу. Позже я неоднократно пытался его отыскать, но ничего не получилось. Иногда мне кажется, что это была трансляция из параллельной Вселенной – специально для меня, доктора.