— Товарищ генерал, мне кажется, что мы вторглись в чужие владения.
— Это как же? Поясни.
— Может, я не так сказал, но нам одним это дело не поднять.
— Я согласен. Надо связаться с КГБ.
— Поручаете мне?
— Да нет, я сам переговорю. Как Наумов? Час назад я звонил, говорят, без сознания.
— Я, товарищ генерал, скажу честно, профессора Бороздина из постели поднял и в госпиталь отвез.
Начальник управления улыбнулся, подошел, хлопнул полковника по плечу:
— Ну, ты и молодец. Шумел старик?
— Малость было. Но самую малость.
— Что сказал?
— Сказал главное: жить будет, последствий никаких. Правда, в шоковом состоянии несколько дней промучается.
— Какой парень! Скромный, работящий, смелый! Это он в Коломне детей из огня вынес?
— Он, Наумов. Только, товарищ генерал, жаль, что мы вспоминаем о таких в экстремальных ситуациях, а не когда приказ о поощрении готовим.
— Мы его не забывали, да и не забудем. Есть соображения. А теперь давай сядем и подумаем, может, в этом деле мы что-то упустили.
На стене аэровокзала Домодедово висело объявление о розыске. С него смотрела фотография человека в кепке, надвинутой на лоб, в больших темных очках и с усиками. Не похож, но овал лица и подбородок его.
Объявление кричало: «Обезвредить преступника». Люди останавливались и читали: «Товарищи! Уголовный розыск ГУВД Московской области разыскивает…»
«Разыскивает! Разыскивает! Разыскивает!»
Ему показалось, что это слово кричат люди, стоящие на площади, милиционер у стеклянных дверей повторяет его. Отдаваясь под сводами аэровокзала, оно вырывается на площадь, и ветер разносит краткое:
Разыскивается! Разыскивается! Разыскивается!
Он остановился, бесконечно читая одни и те же слова, но не понимая их смысла. В нем поселилась звенящая пустота, в которой, заслоняя все остальные чувства, рождался страх. Он ощущал его как боль, начинающуюся с секундного укола, а потом заполняющую все существо.
На ватных ногах он вошел в двери аэропорта. Голос внутри его повторил: «Разыскивается!» Не видя никого, словно больной, подошел к стойке регистрации. И опять то же слово… Но здесь он собрался. Сразу же.
Многолетнее ощущение опасности, с которым практически сжился, ставшее для него таким же обычным, как утренняя гимнастика, выработало некую иммунную систему. На смену страху, как всегда, пришла ненависть. Ко всем. К стоящему впереди него парню в кожаной куртке, к хорошенькой девушке в синей форме, регистрирующей билеты, к здоровым ребятам, таскающим чемоданы.
— У вас нет багажа, товарищ Соколов? — спросила девушка.
— Только сумка.
— Поставьте, пожалуйста, на весы.