— Да, Алексей Петрович, да.
— Но у него безукоризненная биография, никаких подозрительных связей…
— И тем не менее… спасибо вам за помощь. Остальные вопросы решите с Казариновым. Вы свободны, товарищи.
В кабинете Казаринова Корнеев распустил узел галстука, расстегнул воротничок.
— Слушай, Евгений Николаевич, — полковник удобнее устроился у стола, — поведай-ка мне, что у тебя есть.
— Алексей Петрович, пока только наметки, но есть предположение, что Лунев в 1943 году был завербован в Гродно резидентом «Зондерштаба-Р» капитаном Рискевичем, выдал оперативную группу из центра. Боясь разоблачения, убил писателя Игоря Бурмина и бывшего полицая Сичкаря.
— Ого, — Корнеев присвистнул, — у вас есть предположение о его связях со спецслужбами Запада?
— Только наметки.
— В чем это выражается?
— Бурмин и Сичкарь убиты из пистолета «намбу» последней марки.
— Это ни о чем не говорит. Лунев часто ездит за границу… Теперь давайте пофантазируем, что он приобрел там пистолет. Просто так, для себя. Есть же такие любители.
— Вы думаете, Алексей Петрович, Лунев сделал все это, боясь разоблачения?
— Я не стал бы строить все эти предположения, если бы не утечка информации.
— Видимо, придется поработать вместе.
— Хорошо, — Корнеев встал, — наша служба окажет вам любую помощь.
Корнеев ушел, а Казаринов достал стандартную папку с надписью «Дело» на обложке, вписал фамилию Лунев Б.Д. и номера статей 64, 102 УК РСФСР.
* * *
Лунев проснулся ночью от странного ощущения, будто в комнате кто-то есть. Он открыл глаза и начал всматриваться в темноту. В открытое окно глядела звезда. Она пристроилась ровно в углу оконной рамы, нестерпимо яркая и далекая. И ему стало как-то не по себе от ее почти белого холодного света.
Лунев встал, не зажигая огня, нащупал сигареты и вышел на маленькую террасу. Опустился в кресло-качалку, которое когда-то привез из Будапешта.
Что же случилось? С чего он вдруг так разволновался? Всего неделя осталась. Потом поездка в Софию и… Лунев затянулся сигаретой зло и глубоко. Разве хотел он этого? Ну, Сичкарь — сволочь, черт с ним. Он-то помнит, как этот полицай, спекулянт вонючий лез к Граджине. Помнит. А вот Бурмин… Ну что не сиделось человеку? Писал бы да фильмы делал. Так нет, полез в документы, начал в архивах копаться. Вот и пришлось его убрать. Он убил его, нет, не он, а второй человек, родившийся в нем в сорок третьем году. Убил потому, что не было выхода.
Лунев понял, что убьет писателя, когда встретил Бурмина у станции техобслуживания.
Бурмин посмотрел на него настороженно и холодно, не подал руки, говорил отрывисто и сухо. И Борис Дмитриевич понял, что эта поездка в Гродно что-то подсказала Бурмину. Понял, и на душе у него стало скверно и муторно.