Истина (Хруцкий) - страница 6

— Что ты решил с квартирой? — спросила Алла.

— У твоих родителей прекрасная квартира, зачем тебе моя?

— Ты мужчина, ты сам хотел, чтобы мы расстались…

— После того, как ты везде стала появляться с этим человеком.

— Это мое дело, а не твое. Никаких вещей я тебе не отдам.

— Так не делают, Алла, — вмешался Борис. — Так не поступают.

— Не тебе меня учить.

— Алла, — Игорь старался говорить спокойно, — ты бы могла до развода…

— Ах, до развода! Ты считаешь, что до развода я должна запереть себя в четырех стенах. Хватит. Я и так два года мучилась с тобой. Поехать на юг — проблема.

— А теперь? — зло спросил Игорь.

— Ты так не смотри. Мой новый муж умеет жить. А ты… Да даже если он пойдет тебе навстречу, ты его все равно не догонишь.

— Я вам не помешаю? — подошел к ним Сергей.

— Нет, не помешаешь, — повернулась к нему Алла, — я давно хотела сказать Игорю все, что о нем думаю.

— Может быть, для этого мы найдем другое место? — У Игоря перехватило дыхание.

— Зачем? Пусть все знают.

Игорь видел ее торжество. Она спокойна, элегантна, с ней преуспевающий мужчина.

А он, Игорь, стоит и волнуется, и рядом бородатый Борька.

Уж слишком разителен контраст! Она и ее Сергей спокойные, респектабельные, беззаботные — и они с Новиковым. Словно из разных миров пришли они сюда.

— Я думаю, что нам все же нужно поговорить не здесь.

— А о чем, собственно? — лениво процедил Сергей.

— Вам-то я об этом докладывать не собираюсь. Голос у Игоря стал твердым, одна фраза этого наглого деляги вновь вернула ему уверенность и злость.

— Слушай меня внимательно… — Сергей угрожающе надвинулся.

— Вы, может быть, предложите мне выйти с вами? — усмехнулся Игорь.

— Я тебя, козел, иначе достану. Пошли. — Сергей рванул Аллу за руку.

На них уже стали оборачиваться. Много знакомых, слишком много.

Значит, вечером начнутся телефонные звонки с пересказом.

И вот, сидя утром на постели, Игорь Бурмин все время вспоминал этот нелепый, злой разговор. И лицо Аллы, и глаза Сергея этого.

Ах, память, ты как болото засасываешь в себя все: и горькое, и прекрасное! А потом воспоминания, как пузыри, поднимаются и лопаются, а иногда горят зыбким, мерцающим огнем, словно болотный газ. Как было бы хорошо нажать кнопку и стереть из памяти все неприятное и стыдное! Ах, как к месту вспомнил в своей повести покойный Юрий Трифонов слова Достоевского, что человеку для счастья нужно столько же счастья, сколько и несчастья!

Конечно, если абстрагироваться от всего и вспомнить слова Горелова, что главное счастье — работа, то все произошедшее за последние два года пустое и ненужное. Не стоящее ни жалости, ни душевных затрат. Но Горелов — счастливый человек, а он — нет. Душевный комфорт для Бурмина был очень важным, без этого работа не шла. И хотя все хвалили, он сам чувствовал, что она не идет, а значит, не получается так, как хочет он.