— Меня она устраивает.
— «Москвич» тебя устраивает, только у приличных людей или «вольво», или «мерседес».
— Значит, я неприличный.
Игорь вышел из квартиры и хлопнул дверью.
Через несколько дней ему позвонила какая-то дама и сказала, что он должен отдать ей тысячу шестьсот рублей. Алла купила-таки дубленку. Он отдал ей, но предупредил жену, что делает это в последний раз.
— Тогда найди себе другую. Таких женщин, как я, надо содержать соответственно, — ответила зло Алла и уехала демонстрировать покупки в Букуриани.
То же самое сказала ему по телефону ее мать, добавив, что каждый выбирает женщину по средствам.
Потом начались скандалы, ее неприходы домой. А потом он съехал на дачу. Вот и все. А дальше — Сергей, у которого, видимо, есть средства.
Игорь встал, побрился, быстро сварил кофе. Все равно надо работать.
Тем более что он, видимо, нашел разгадку гибели разведгруппы.
Игорь посмотрел на часы: 6.56. Пора. Он вышел на террасу.
Ему мешали кусты орешника. Осторожно, очень осторожно он надломил ветку. Теперь терраса была видна.
Дверь открылась, и на террасу вышел Бурмин. Он хорошо видел его. Очень хорошо.
Бурмин сел, закурил, вставил в каретку машинки чистый лист бумаги. Задумался.
«Думай, думай», — внутренне усмехнулся он и положил ствол пистолета на рогулинку.
Он вел им, совмещая прорезь с мушкой, и наконец ее беспощадная точка воткнулась в висок Бурмина.
И тогда он нажал на спуск…
«Возьми меня с собой…»
Музыка жила в ней сама по себе. И Лиза шла по дорожке вдоль заборов, пританцовывая в такт мелодии.
Утро-то какое! Счастье, а не утро. И ее ждут. Обрадуются ей писатель Бурмин и генерал Архипов, обрадуются и будут пробовать молоко и хвалить Лизу. Хорошо все-таки, что они завели корову. И деньги, и людям радость.
Вот она, дача, где живет Бурмин. Калитка отворена. Лиза посмотрела на часы — восемь без семи. Только вот машинка не стучит. Видать, думает.
— Игорь Александрович! — крикнула Лиза. — Молочко пришло.
Она перехватила бидон и зашагала к даче. Поднялась по ступенькам…
Сначала она подумала, что Бурмин спит лежа на полу, но потом увидела чернеющую лужу и поняла, что это кровь.
— Ты чего, Лизавета? — крикнул Архипов.
— Там… — Лиза говорила спокойно, только руки у нее тряслись и побледнела она так, что загар казался наклеенной на лицо прозрачной бумагой.
— Что? — спросил Архипов.
— Убили. — Лиза села.
— Кого? — подошел Михеич.
— Бурмина.
— Стой здесь, — скомандовал Михеичу Архипов, — никого не впускай.
— Слушаюсь, товарищ генерал.
Они вновь были на службе, вновь перед лицом смерти, а значит, опять стали солдатами.