— Ты андреевский памятник видел? — спросил Горелов.
— Не только видел, но и люблю его очень.
— Как точно скульптор передал духовный мир Гоголя. Я, когда иду гулять, обязательно захожу во дворик и смотрю на него, и у меня на душе спокойно становится, работать сразу хочется. Хорошо, что еще Пушкина не заменили.
— Мне нынешний Гоголь напоминает генерала.
— Еще бы, его же автор тем и прославился, что ваял бесконечные портреты военных. А там главное — ордена не перепутать.
Машина свернула на Метростроевскую и остановилась у большого старого здания.
— Приехали. — Горелов выключил зажигание. — Чудная женщина Вера Федоровна. Труженица. Она на своей машинке институт дочке выстукала, замуж ее выдала, теперь внука тянет.
У Веры Федоровны была какая-то странная квартира. Громадная прихожая, огромный коридор и две маленькие комнаты. И сама она, высокая, сухая, гладко причесанная, с папиросой во рту, была из далекого вчера. Ей только пенсне не хватало. Хозяйка пригласила их в комнату. На столе стояла пишущая машинка, огромное сооружение двадцатых годов.
Вера Федоровна поймала изумленный взгляд Наумова.
— Привыкла я к этому чудовищу. Конечно, грохот сильный, но работает прекрасно.
Все стены комнаты были увешаны фотографиями писателей с теплыми надписями. Олег узнал многих. На некоторых рамках черные ленты. На портрете Бурмина ее не было.
— Никак не могу поверить, что Игоря нет. — Вера Федоровна внимательно посмотрела на фотографию. Потом она села, зажгла новую папиросу, затянулась глубоко. — Я вас видела на похоронах, но не подумала, что вы из милиции.
— Почему?
— Не похожи. Чем я вам могу помочь? Олег положил на стол папку.
— Вера Федоровна, вам знакома эта рукопись? Женщина подвинула папку, раскрыла, взглянула мельком.
— Еще бы, — она выпустила плотный клуб дыма, — это повесть «Место встречи Гродно», я печатала ее.
— Посмотрите, пожалуйста, чего не хватает?
Вера Федоровна начала перелистывать страницы. В комнате повисло молчание, только шелестели листы. И Наумов ощутил тягучую замедленность времени.
Тикали часы, шумела за окном Метростроевская, шелестели страницы. Наконец Вера Федоровна закрыла папку.
— Здесь нет последней главы.
— Вы печатали ее?
— Конечно.
— Припомните, пожалуйста, что в ней было. Вера Федоровна задумалась.
— Знаете, — сказала она, словно извиняясь возраста, — работа постоянно новая. Трудно вспомнить точно. Но одно могу сказать твердо. Игорь пришел ко мне очень возбужденный, принес то, что напечатал сам. Сказал: знаете, мол, Вера Федоровна, по-моему, я сделал главное дело своей жизни, нашел негодяя, предавшего разведчиков. Я очень удивилась. Игорь ничего не сказал. Он забрал у меня уже готовый конец повести, страниц сто. Дал пятнадцать страниц и сказал, что быстро напишет остальное.