— Как всегда, — сказал я пересохшим ртом, — как обычно… Ну и что же ты мне посоветуешь?
— Беги, — твердо сказал он. — Беги, старик!
— Эх, да что… все равно ведь — найдут.
— Вряд ли, — возразил Потанин. — Специально разыскивать тебя не будут — не до того! Сам небось видишь, какова ситуация в стране… Но, конечно, если застрянешь здесь, — съедят. С потрохами. Это уж точно. Объединятся все вместе: местная милиция, дирекция, эти туземцы… Да они и так уже объединились. И останется от тебя, дружок, — как говорят у нас в Красноярске, — кучка дерьма да пара ботинок.
— Н-да, — пробормотал я, — перспектива веселенькая… Что ж, ты прав. Надо бежать. Но тут вот какая проблема. Я же — ссыльный! Документов у меня, в сущности, — никаких…
— Ах ты черт возьми, — проговорил, наморщась, По-танин, — это действительно проблема… Хотя… Постой-ка! В Абакане, при нашем тресте, организованы курсы по повышению квалификации лесорубов, мотористов, лебедчиков, маркеров… Давай-ка я тебя туда направлю, а? Выдам тебе справочку — это я могу! Ну а дальше уж сам поступай, как знаешь. Захочешь повышать квалификацию — иди в трест… Но, на всякий случай, советую тебе держаться от него подальше!
Разговор этот происходил в полдень. А вечером я уже имел обещанную справку. И укладывал вещи. И прощался с ребятами.
Прощался — исполненный томления и грусти… Я привык к этим людям и к этим местам, и сроднился с ними, и знал, что здесь, в Белых Ключах, я оставляю что-то такое, что никогда уже не повторится в моей жизни, — оставляю как бы частичку себя, своей души…
Я искал тут покоя и отдыха от тревог… И нашел вроде бы, но — не надолго. Не надолго! Пожалуй, прав был Копченый, сказав, что тихой жизни не будет у меня никогда. Все мы — проклятые. И участь у нас одна!
Участь одна — вечно бежать, скрываясь от преследований, от несчастий. Бежать от собственной судьбы…
И вот я снова срываюсь с насиженного места и остаюсь без друзей, без чьей-либо помощи, да, в сущности, и без денег. (Сумма, накопленная мною, разошлась почти вся…) А за порогом — ветреный сумрак, снежный хаос. Гнилая сиротская погода. И дорога, ведущая в никуда.