Но Сесилию он понимал, словно каким-то образом мог заглянуть ей глубоко в душу.
– Твои родители не надеялись, что ты все будешь делать безукоризненно. По крайней мере, не в начале самостоятельного пути.
– Ты ничего не понимаешь. – Высоко поднятый подбородок задрожал. – Я – графиня Лосфорд.
Будто титул, как доспехи, может подойти или нет. Она пряталась за него как ребенок, которого родители слишком опекали, жалели, любили настолько, что не позволяли ни разу упасть или ошибиться. А ведь учеба в этом и заключается. В результате Сесилия верила в необходимость исполнять долг, но не в себя.
Марк встал, подошел ближе и взял ее за руку:
– Даже Бог не ожидает, что мы будем идеальными.
– Мои родители верили, что я все сделаю правильно, а я их обманула. – Она произнесла это тихо, почти шепотом, говоря скорее с собой, а не с ним. Отдернув руку, Сесилия прошла к окну, за которым розовые облака знаменовали скорое завершение дня.
Он ничем не смог ей помочь и почему решил, что сможет? Ему был известен лишь один способ ее успокоить, но он опасен для них обоих. Он мог сказать, что защитит ее от всех невзгод, но ведь родители говорили то же самое, тем не менее их дочь выросла слабой.
И все же в ней присутствовала скрытая сила, он видел ее. Возможно, в нее не верили ни сама Сесилия, ни ее родители.
– Ты не считала себя идеальной, – сказал Марк, – но все же спасла меня от дикого кабана.
Сесилия затаила дыхание. Хорошо, что он сейчас не видит ее лица. Она улыбнулась и посмотрела на него через плечо:
– Я нарушила все правила охоты.
– И тем не менее зверь мертв, а я жив. – Он сделал шаг к ней. – Ты смелая и храбрая, у тебя все получится.
– Ты так в это веришь? – с сомнением спросила она.
Марк отчетливо видел перемены. Неужели его вера в нее помогла?
– В тебя? – Он взял ее руку и прижал к груди, и на этот раз Сесилия не вырвалась. – Да!
И она улыбнулась. Так чудесно, как никогда ранее. Как удивительно, что всего несколько простых слов оказали столь сильное воздействие. Он ощутил себя счастливее, чем после победы в бою.
Марк не сдержался и поцеловал ее. Не думая ни о чем. Не желая думать. Ни о том, что будет сейчас, ни потом, в будущем.
– Сесилия, – прошептал он, – у нас есть эта ночь. Возможно, еще одна или две. Ты…
Он был и остается человеком действий, а не слов, но надеялся, что его глаза передадут все, что он не умел и не мог сказать.