Сесилия резко встала и нашла глазами лошадь, разгребавшую мордой снег, силясь найти островки травы. Сделав шаг, Сесилия поняла, что платье и обувь промокли, идти стало тяжело.
Лошадь подняла голову и навострила уши, должно быть, тоже почуяла зверя. Рычание, лай, оглушающий топот. На нее надвигается сама смерть.
Внезапно на поляну влетел всадник на лошади. Сесилия едва не упала от неожиданности.
Марк спрыгнул на землю и выхватил меч. В следующую секунду из-за кустов, ломая ветки, появилось темное пятно. Сесилия не сразу поняла, что это было. Увидев людей, животное замерло в нескольких шагах от графини.
– Не двигайтесь, – тихо сказал ей Марк.
Она не могла, даже если бы очень захотела. Она стояла, глядя прямо в налитые кровью глаза измученного погоней животного. Шкура его была подрана, из пасти валил густой пар.
Меж тем свора гончих стремительно приближалась.
Марк осторожно сделал шаг, потом второй и вытянул меч, ограждая им Сесилию от кабана. Тот пошатнулся и перевел взгляд с Сесилии на Марка.
Меч был сейчас не подходящим оружием, им можно убить человека, но не зверя, им сложно совершить быстрый маневр. Необходимо подойти ближе, чтобы вонзить его прямо в горло кабана, но прежде можно получить серьезный удар клыками или копытом.
Стараясь не делать резких движений, Марк вытащил кинжал.
Даже когда все закончилось, Сесилия не могла точно описать, что произошло. Перед глазами все смешалось. Кони, собаки, люди. Она помнила события отрывками. Марк и кабан напротив, стоящий на изготовку, чтобы наброситься на охотника. Обладавший хорошей реакцией главный егерь бросил королю копье, но графиня, движимая необъяснимой силой, видимо, посланной ей с небес, выхватила его и вонзила в грудь зверя.
Кабан пошатнулся и упал замертво.
Сесилия тряслась от страха и боялась, что ноги перестанут ее держать. Рядом был Марк, и она устояла только благодаря его сильной руке, на которую с благодарностью оперлась.
Он помог ей дойти до поваленного дерева и усадил. Затем взял ее ладони и попытался разжать окоченевшие пальцы.
Она жива. Слава богу, она жива.
Мысли о потере родителей причиняли ей столько горя, что она не задумывалась о риске для собственной жизни, о том, что тоже могла умереть. Она желала лишь оправдать ожидания родителей. Но сегодня она могла погибнуть. Внезапно, как мама.
– Я обязан вам жизнью, – сказал Марк так искренне, что она даже опешила.
– Вы защищали меня, – прошептала она.
Осознание пришло неожиданно. Она привыкла смотреть на него как на француза, которого ненавидела, который был одним из тех, кто убил отца. Она видела в этом человеке только то, что хотела. Сейчас же она поняла, как страшен и опасен его мир, он ужасен, как лицо смерти.