— Итак, что касается тебя, — заметил сэр Хьюго, — никуда не выходи. Сиди здесь и носа не высовывай. Ясно?
— Я и так здесь сижу. Вы ведь меня заперли.
Он покачал головой.
— Ты можешь хоть раз промолчать и не демонстрировать мне своего сарказма? Я знаю, что у тебя чересчур длинный язык и без того.
Эйлар уже хотела отозваться: «не длиннее, чем у вас», но сообразила, что это как-никак относится к сарказму, а ей следует повременить с демонстрацией. Хотя она настолько привыкла препираться с учителем, что делала это совершенно машинально, не задумываясь.
Только теперь она поняла, что на Хьюго не следовало вешать всех собак. Он в самом деле не стал бы советовать властительнице казнить всех тех, кто посмел над ней смеяться. Он сам прощал девушке слишком многое, хотя мог пресечь это еще в самом начале. В его характере не было подобной жесткости и мстительности. Должно быть, он просто советовал властительнице обращаться с придворными и слугами более сурово. Как правило, те не ценят мягкого отношения и становятся неуправляемыми.
— Вряд ли, она об этом забудет, — вполголоса произнес учитель, имея в виду свою госпожу, — но со временем ее гнев может поутихнуть. Особенно, если она не будет тебя видеть.
— Она и так не часто меня видела.
— Опять?
— Я промолчала один раз, как вы и просили.
— Господи, — он на мгновение прикрыл глаза, — тебе следовало бы быть немой. Ты не понимаешь, какая опасность тебе грозит?
— Я понимаю.
— И что?
— И думаю, что здесь не следует задерживаться.
— Возможно. Но не сейчас. Сейчас ты будешь сидеть тут и ждать.
— Ждать, когда меня отправят в тюрьму? — справедливо возразила Эйлар.
— Пока тебя никто никуда не отправит. Я сумел убедить владетельницу в том, что делать этого не стоит.
Девушка посмотрела на него с некоторой долей скепсиса. Он убедил владетельницу! Он уже один раз убедил ее быть построже. И к чему это привело?
— Сюда никто не проникнет, — правильно понял ее молчание сэр Хьюго, — никто в этом замке не в силах снять заклятие, которое я наложу на твою дверь. Никто, кроме меня самого. Или ты думаешь, что я буду спокойно мириться с тем, что мою ученицу отправляют в тюрьму? Никто не смеет этого делать, кроме меня.
— Сколько мне здесь сидеть?
— Столько, сколько надо.
— Я понимаю. Но хотя бы скажите примерно.
— До конца этой недели — точно.
До конца недели оставалось три дня, поэтому Эйлар досадливо вздохнула. И чем прикажете ей здесь заниматься?
— Зато у тебя наконец появится время для того, чтобы выучить способы лечения тяжелых болезней, — съехидничал учитель.
Ну, разумеется. Что еще он мог сказать! А еще что-то там говорил о сарказме. Странно, что не спросил, у кого это она выучилась.