Притиания, занимавшая бо́льшую часть острова, состояла из семи государств. Часть, отошедшую людям, пожертвовала самая южная страна. Ее земли украшали крокусы, розы и ягнята. Это были владения весны.
Я подошла ближе. Черная уродливая полоса изображала Стену, отделявшую мир людей. Этим художник выразил свое пренебрежение к миру «двуногого скота». Он даже не потрудился нанести на карту наши крупные города… Я пригляделась и нашла на ней примерное место, где находилась наша деревня и леса, протянувшиеся до Стены. Два дня пути, а здесь — рукой подать. Только сейчас до меня дошло, на каком огромном острове мы жили.
Мой палец легко пересек Стену и очутился на просторах Двора весны. Так называлось это государство. Художник обошелся без пояснительных надписей, однако цветущие деревья, грозы и молодняк животных безошибочно указывали на весну…
Я снова отошла, чтобы лучше видеть соседние страны. Они были неодинаковыми по величине. Я легко нашла Дворы осени, лета и зимы. Выше них шли земли Двора зари, где преобладали нежные красноватые тона. Еще выше — Двор дня с его голубыми, желтыми и золотистыми красками. Самый верх занимал внушительный Двор ночи. Тьма, промерзшие горы и звезды.
Между горами художник изобразил странных существ с маленькими глазками и блестящими зубами. Это был мир завораживающей, но смертельно опасной красоты. Я не представляла, какой он в действительности. Мне хватило увиденного, чтобы на затылке зашевелились волосы.
Фреску можно было разглядывать часами, если не днями. Я впервые видела обитаемый мир во всей его полноте. Не знаю, почему я не присмотрелась к южным континентам, куда собиралась бежать с семьей. Почему не обратила внимания еще на одно королевство фэйри, тоже островное. Оно раскинулось к западу от нашего острова. То королевство не отдало людям ни клочка земли. Я не знала о нем ничего, кроме названия… Меня же потянуло взглянуть в самое сердце удивительной живой карты.
Быть может, туда упали первые капли из черного котла, образовав небольшую цепь заснеженных гор. Из середины цепи поднималась высоченная гора. Снега на ней не было. Гора выглядела совершенно безжизненной, словно даже природные стихии избегали вторгаться в ее пределы. Чутье подсказывало мне: это очень важное место, хотя на фреске я не нашла даже названия горы. Скорее всего, те, кто смотрел на фреску, и так знали, что это за гора. Фреска не предназначалась для человеческих глаз.
С этими мыслями я вернулась за стол. Я запомнила расположение государств и пообещала себе, что никогда не сунусь на север.