— А из-за чего они ругаются? — спросила я, увлеченная разворачивающейся в моем воображении картиной.
— Да из-за всего. Они не капризны. Косой взгляд, повышение голоса — что угодно!
— Правда?
— Правда. Я ездил домой на Рождество, и в первый же вечер моего визита мы все как следует нагрузились. И сначала было довольно весело, а потом все пошло как обычно. Где-то в полночь Пи-Джей решил, что Поди не так на него посмотрел, и поэтому Пи-Джей ударил Поди, потом Майки крикнул, чтобы Пи-Джей оставил Поди в покое, потом Джон Джо ударил Майки за то, что тот кричал на Пи-Джея, потом Пи-Джей ударил Джона Джо за то, что тот ударил Майки, а Стиви начал плакать, расстроенный тем, что брат пошел на брата. И тогда Пи-Джей тоже заплакал, потому что ему стало стыдно, что он огорчил Стиви, потом Стиви ударил Пи-Джея за то, что тот начал драку, тогда Поди ударил Стиви за то, что Стиви ударил Пи-Джея, а Поди хотел это сделать сам. И в конце концов пришел па и попытался ударить их всех. — Гас остановился, чтобы перевести дыхание. — В общем, это было ужасно. Все дело в скуке, я уверен. Скука вкупе с алкоголем. Несколько лет назад, когда нам провели кабельное телевидение, стало поспокойнее. Но потом па перестал платить по счетам, кабельное телевидение отключили, и стычки возобновились с новой силой.
Меня этот рассказ просто заворожил. Я бы слушала целую вечность, как Гас чудным голосом повествует о своей сказочно неблагополучной семье.
— А как ты вписываешься в эту картину? Кого ты бьешь?
— Никого. И в картину не вписываюсь, по крайней мере стараюсь не вписаться изо всех сил.
— Как смешно ты обо всем этом рассказываешь, — воскликнула я. — Я как будто посмотрела спектакль.
— Вот как? — Гас был шокирован и даже возмущен. — Наверное, я не умею рассказывать. Потому что ничего смешного здесь нет.
Мне тут же стало стыдно.
— Прости меня, Гас, — пробормотала я. — Я ненадолго забыла, что мы говорим о твоей жизни. Просто ты такой замечательный рассказчик… Но я понимаю, как тяжело тебе с этим жить…
— Да, Люси, очень тяжело, — продолжал негодовать Гас. — У меня вся душа в шрамах. Между прочим, иногда из-за семейных неурядиц я делал ужасные вещи.
— Какие?
— Я уходил в холмы на целый день, беседовал с кроликами и писал стихи.
— Но разве это так ужасно — беседовать с кроликами и писать стихи? — Лично мне это показалось очень романтичным и очень ирландским занятием.
— Если бы ты почитала мои стихи, то поняла бы, что в этом ужасного.
Я засмеялась, но не очень громко, чтобы не обидеть нечаянно Гаса.
— К тому же кролики совершенно никудышные собеседники, — добавил Гас. — У них только два предмета разговора — морковь и секс.