Районный терапевт оказался доктором Торнтоном — тем самым доктором, который много лет назад прописывал мне антидепрессанты. Узнав его, я чуть было не повернула обратно. И не только потому, что он был дряхлым стариком, которому давно уже пора на покой, но и потому, что он наверняка считал всю нашу семью ненормальными. Сначала ему довелось возиться с моей депрессией. А потом настал черед Питера. В пятнадцать лет ему в руки попала медицинская энциклопедия, и ему стало казаться, что он болен всеми болезнями по алфавиту. Маме пришлось водить его в больницу почти каждый день, пока он изучал и находил у себя поочередно симптомы аденомы, ангины, анемии, апоплексии и арахноидита. Хотя нет, на апоплексии мама уже поняла, в чем дело.
Приемная была набита пациентами до потолка. Большую часть составляли плачущие дети, вопящие матери и чахоточные старики. В общем и целом приемная давала представление о том, что будет твориться на Судном дне.
Когда подошла моя очередь и меня впустили в кабинет, доктор Торнтон почти лежал на своем столе с видом усталым и раздраженным.
— Что случилось, Люси? — спросил он.
На самом же деле, как мне казалось, он имел в виду другое: «A-а, помню тебя, ты одна из тех сумасшедших Салливанов. Ну что, снова шарики за ролики заехали?»
— Со мной — ничего, — начала я неуверенно.
Он немедленно заинтересовался:
— А с кем? С подружкой?
— Ну, почти.
— Она думает, что забеременела? — спросит он. — Да, я угадал?
— Нет, это…
— У нее странные выделения? — перебил он меня.
— Да нет же, ничего…
— Слишком обильные месячные?
— Нет…
— Припухлость в груди?
— Нет. — Мне стало смешно. — Дело действительно не во мне. Это мой отец.
— А, мистер Салливан, — тут же скис доктор. — Что же он сам не пришел? Я ведь не могу ставить диагноз виртуально.
— Что?
— Как мне все это надоело, — взорвался он. — Все эти мобильники, интернеты, компьютерные игры и симуляторы. Никто не хочет заниматься настоящими вещами!
— Э-э… — Я не знала, как реагировать на этот разлив желчи. Видимо, доктор Торнтон стал еще более эксцентричным за время, прошедшее с нашей последней встречи.
— Все думают, что можно ничего не делать и не общаться с живыми людьми, — продолжал он кричать. Его лицо раскраснелось. — Думают, что сидение дома возле модема и компьютера и есть жизнь. Думают, что могут, не поднимая свой ленивый зад, послать мне по электронной почте симптомы, а я им тут же все скажу. — Кажется, доктор был не вполне здоров. Врач, исцели себя сам!
И вдруг он погас, так же неожиданно, как и загорелся.
— Ну, так что там с твоим отцом? — вздохнул он, снова облокачиваясь на стол.