Чары развеялись. Все в нем вызывало отвращение. Он даже пах неприятно. Как ковер наутро после особенно разудалой вечеринки.
— Можешь не объяснять, почему мне нельзя поехать к тебе домой, — сказала я, — и почему я ни разу там не была. Твои нелепые выдумки меня не интересуют.
— Какие выдумки? — Даже несложное слово «выдумки» далось Гасу с большим трудом.
— Нелепые, какие же еще, — повторила я. — Например, ты можешь сказать, что твой брат оставил у тебя в квартире корову и тебе приходится держать ее в спальне, потому что она стеснительна и боится незнакомых людей.
— Я могу такое сказать? — задумался Гас. — Может, ты и права, пожалуй, это в моем стиле. Ты — исключительная женщина, Люси Салливан.
— О нет, — улыбнулась я. — Больше нет.
Это окончательно запутало его пропитанный алкоголем мозг.
— Вот видишь, — изрек он. — Придется нам ехать к тебе.
— Я поеду к себе, — поправила его я. — Без тебя.
— Но… — начал он.
— До свидания, — пропела я.
— Эй, Люси, подожди, — забеспокоился Гас.
Я обернулась к нему с ласковой улыбкой:
— Да?
— А как же я доберусь до Кэмдена?
— Я что, похожа на предсказательницу будущего? — спросила я с самым невинным видом.
— Люси, у меня нет денег.
Я посмотрела ему в глаза. Он с готовностью улыбнулся.
— А мне, мой милый, абсолютно наплевать.
Мне всегда хотелось сказать ему это.
— Как? Что?
— Не понял? Попробую объяснить тебе, — проворковала я и, выдержав для пущего эффекта паузу, выпалила ему прямо в лицо: — ПРОВАЛИВАЙ, ГАС! — Еще одна пауза мне понадобилась, чтобы сделать глубокий вдох. — Найди себе кого-нибудь другого, чтобы клянчить деньги, пьянчуга! На меня больше не рассчитывай!
И с этими словами я развернулась и ушла, оставив Гаса безмолвно смотреть мне вслед. На лице у меня блуждала счастливая улыбка. Правда, через несколько секунд я поняла, что метро находилось в другой стороне. Пришлось возвращаться. Хорошо хоть, этого паразита уже не было.
Гнев окрылил меня.
Я поехала в Аксбридж, но только для того, чтобы собрать свои вещи. Пассажиры поглядывали на меня с опаской и старались не приближаться ко мне, а я проигрывала в голове снова и снова все те сердитые, неприязненные слова, что сказала Гасу. В ушах у меня звучал триумфальный голос: «Ты должна быть жестокой, чтобы быть жестокой».
С горькой усмешкой я прикидывала, что еще мог сломать или натворить папа в мое отсутствие. Вполне вероятно, что бестолковый пьяница сжег дом дотла. Если так, то я надеялась, что он сгорит вместе с домом. При мысли о том, как ярко он пылал бы, я засмеялась вслух, чем насторожила пассажиров еще больше. Папа был проспиртован так, что пожарным потребовалось бы не меньше недели, чтобы погасить его. И этот факел было бы видно из космоса, как Великую Китайскую стену. И может, инженеры придумали бы что-нибудь, чтобы использовать выделяющееся тепло для отопления Лондона в течение как минимум пары дней.