Я сделала глоток, слишком большой – коньяк потек по пищеводу, как раскаленный свинец, я закашлялась.
Рома засмеялся.
– Эй, да ладно, тебе же понравилось. Сейчас привыкнешь. Чувствуешь тепло? – Он похлопал меня по спине. Потом достал из кармана фонарик и подсветил свое лицо снизу так, словно собирался рассказывать страшную историю.
– Вы все умре-е-ете, – хриплым замогильным голосом произнес он.
– Не смешно, – сказала я.
Мы шли через поле. Ночь была беззвездная и нависала очень низко (протяни руку – и коснешься), тут и там на горизонте цветочными калейдоскопами взрывались фейерверки, и заснеженный пейзаж на мгновение озарялся то голубым, то белым, то лиловым.
Слева в поле показался черный силуэт – водонапорная башня. Ракета, готовая к запуску. Рома махнул фонариком, мы свернули с дороги. Наст отливал перламутром и трещал под ногами – звук, похожий на тот, который раздается в голове, когда ешь кукурузные хлопья: «Хрррр-ум, хрррум». Было безветренно, воздух словно застыл; застыл настолько, что стало трудно дышать.
Наконец впереди показались гаражи, а чуть правее – дом сторожа.
– Эй, там свет горит, – сказал Антон.
Мы все остановились. В доме действительно горело одно окно, на первом этаже.
– Твою мать, – сказал Рома.
Его черная шапка съехала набок, в свете луны она лоснилась, как мокрая волчья шерсть. Он выключил фонарик.
Мы молча переглядывались, ожидая новой команды.
– Может, пойдем назад? – сказала я.
– Не-не, ты чего! – Рома как будто обиделся. – Я сейчас все решу. Я думал, ты хочешь побыть со мной, а ты…
– Ну ладно, прости. Просто мне холодно.
Я смотрела ему вслед – черная фигура появлялась в поле зрения каждый раз, когда ночь озаряли салюты, и снова растворялась в густой, промерзшей тьме, когда небо гасло.
– Мы замерзнем здесь насмерть. Я пальцев ног не чувствую, – сказала я и засмеялась.
Антон не ответил. Он достал из кармана карамельку и протянул мне, я отказалась, тогда он развернул ее, бросил в рот, затем аккуратно сложил фантик и убрал в нагрудный карман.
Я думала: неужели Рома и правда придумал какой-то сюрприз, специально для меня? Единственное, что смазывало радость, – присутствие Антона. Зачем брать с собой друга на романтическую встречу? Неужели Антон сам не чувствует, что он здесь третий лишний?
Ромы все не было, Антон достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну, щелкнул зажигалкой, затянулся.
– А я твоей маме расскажу, – сказала я.
– Не расскажешь. – Он выдохнул дым. Огонек сигареты сильно дрожал у него между пальцами.
Я шмыгнула носом.
– Дай мне.
– Нет.
– Ну и дурак.