Андреас не хотел уезжать. Он чувствовал тревогу родителей, они отводили глаза, когда он пытался с ними заговорить.
«Не спорь, – говорил отец, – это единственный способ защитить тебя».
«А вас кто защитит?»
«О себе мы позаботимся».
* * *
Учеба в гимназии давалась ему на удивление легко. Он каждый день писал письма родителям, рассказывал о своих успехах и тревогах. Мать и отец отвечали ему, но письма их всегда были отчасти вымараны цензором – самое важное скрыто под толстыми черными линиями.
А потом – они перестали отвечать. Он продолжал слать письма – но тщетно.
Пытался позвонить в университет, отцу, но секретарь вел себя странно: сперва говорил, что герра Брехта нет на месте, потом – что он здесь не работает.
– Как это – не работает? – Андреас огляделся и понял, что все посетители телеграфа смотрят на него. Он кричал в трубку.
Он позвонил Микаэлю.
– Это не телефонный разговор, – сказал дядя. – Я сегодня приеду, поговорим.
Дальше – только плохие новости. Флаги со свастиками – трепещут, полощутся на ветру. Они с дядей на лавочке в парке при гимназии. Дядя в своей коричневой форме, «цвета больной печени», Андреас – в синих брюках и в жилетке с Лейпцигской эмблемой гимназии.
– Их арестовали. – Дядя смотрит куда-то вдаль, словно говорит сам с собой. Он выглядит опечаленным, но Андреас уже все понял – отец знал, что за ними придут. И вся эта авантюра с фиктивным вступлением в гитлерюгенд и с поступлением в гимназию – все это было задумано для того, чтобы спрятать его, убрать с линии огня.
– Мне жаль, – говорит дядя, обнимает его и вкладывает в руку конверт.
Андреас возвращается в комнату, на всякий случай подпирает дверь стулом. Конверт жжет ему карман, он вскрывает его и видит четыре числа – 1245.
Только три человека знали, что это значит.
«С нетерпением жду встречи с тобой».
Облегчение и радость – эмоции настолько сильные, что Андреас опирается спиной на стену и сползает на пол. Он плачет. Они живы. Он увидит их. Он знает, куда идти.
Дождавшись пятницы, он едет в Берлин, на Лертский вокзал, где в ровно в 12:45 садится на поезд до Лейпцига.
В поезде он нервно ерзает в кресле, надеется на новый знак, новое послание от отца (или от мамы). Но разве их не арестовали? Значит, дядя Микаэль лгал? А если лгал, тогда зачем передал послание от них? Или это ловушка? Нет, не может быть, смысл этих чисел 1245 знают только его родители. Больше никто. Эта мысль наполняет его радостью и волнением.
Он всю дорогу старательно изображает спокойствие. Воздух кажется густым, его тяжело вдыхать, пульс долбит в висках, как барабан в ночи. В крови адреналин, в голове – паранойя.